— Сбежал он. Никт слышал через дверь голос Эбинизера Болджера. — В этой комнате негде спрятаться. Мы бы его увидели.

— Человеку по имени Джек это не понравится.

— А кто ему скажет?

Пауза.

— Так. Том Гастингс. Куда делась брошь?

— М-м… Эта, что ли? На. Я её придержал, чтоб не потерялась.

— Чтоб не потерялась? Придержал в своём кармане? Неплохо придумал! А по-моему, ты просто хотел с нею смыться. По-моему, ты хотел забрать мою брошку себе!

— Твою брошку, Эбинизер?! Твою?! Ты хотел сказать нашу!

— Нашу?! Вот ещё! Что-то я не припомню, чтобы ты был рядом, когда я забирал её у мальчишки.

— Того самого, которого ты упустил и не отдал Джеку? Представляешь, что он с тобой сделает, когда узнает, что мальчик был у тебя в руках и ты его упустил?

— Вряд ли это тот, кто ему нужен. На свете полно мальчиков. Какова вероятность, что это был тот самый? Прошмыгнул через чёрный ход, как только я отвернулся, точно говорю! — И Эбинизер добавил тонким вкрадчивым голоском: — А о человеке по имени Джек ты не волнуйся. Том Гастингс. Я уверен, что это был не тот мальчик. Стар я стал, воображаю всякую чушь. Кстати, терновый джин мы почти прикончили. Не хочешь хорошего скотча? У меня в кладовке есть, погоди маленько.

Дверь кладовки открылась, и вошёл Эбинизер с тростью и фонариком. Его лицо казалось ещё кислее обычного.

— Если ты ещё тут, — пробормотал он, — даже не пытайся смыться. Я вызвал полицию, вот что. — Он порылся в ящике стола, извлёк оттуда недопитую бутылку виски и крошечный чёрный пузырёк. Вылил из пузырька несколько капель в бутылку и сунул в карман. — Моя брошь, моя. — прошептал он, а вслух гаркнул: — Том, я иду!

Эбинизер напоследок окинул тёмную комнату сердитым взглядом, не замечая Никта, и вышел, держа виски перед собой. Дверь он запер.

— Вот. — послышался его голос из-за двери. — Давай сюда стакан! Ну, капельку доброго виски, чтоб цвело и пахло. Скажешь, когда хватит.

Молчание.

— Дешёвое пойло! А ты чего не пьёшь?

— Да мне терновка всё нутро прожгла. А ну… Том! Что ты сделал с моей брошкой?

— Опять твоей? Э-э… ты что… ты меня опоил, червяк поганый!

— Ну и что? Я по твоей роже сразу понял, что ты задумал. Том Гастингс Ворюга!

Крики, грохот, тарарам, словно кто-то переворачивает шкафы и столы…

А потом — тишина.

Лиза прошептала:

— Теперь живо! Надо выбираться отсюда.

— Дверь заперта! — Никт оглянулся на неё. — Ты не поможешь?

— Я? У меня нет таких чар, малый, чтобы вытащить тебя из-под замка.

Никт наклонился и посмотрел в скважину. Ничего не было видно: в замке торчал ключ. Никт задумался, а потом улыбнулся. Эта мимолётная улыбка осветила его лицо, как вспышка лампочки. Он достал из коробки с бумагой для упаковки мятый лист газеты, кое-как расправил его и просунул под дверь, так что по эту сторону остался только уголок.

— Что за забава? — нетерпеливо спросила Лиза.

— Мне нужно что-нибудь вроде карандаша. Только тоньше… А, вот!

Он взял со стола тонкую кисточку, засунул её концом в скважину, повертел и немного надавил.

С приглушённым звяканьем ключ выпал из замка на бумагу. Никт втащил газету обратно — с ключом.

Лиза восхищённо рассмеялась.

— Ну ты пройдоха! Умно!

Никт вставил ключ в замок, повернул и открыл дверь. На полу тесной лавки валялись двое. Грохот был неспроста: они лежали на разбитых настенных часах и обломках стульев, щуплый Эбинизер Болджер под громадной тушей Гастингса. Оба не шевелились.

— Они мёртвые? — спросил Никт.

— Как же, надейся!

Рядом валялась блестящая серебряная брошь. Чудище сжимало в когтях алый камень с красно-оранжевыми разводами, а змееподобные морды смотрели с алчным торжеством.

Никт сунул брошь в карман, к тяжёлому пресс-папье, кисточке и банке с краской.

— Это тоже возьми. — сказала Лиза.

Никт посмотрел на карточку с чёрными краями, где было написано От руки: «Джек». Ему стало не по себе, будто нахлынули какие-то старые воспоминания о пережитой опасности.

— Мне она не нужна.

— Нельзя её тут оставлять. Они замыслили худое против тебя.

— Мне она не нужна. Она плохая. Сожгу.

— Нет! — ахнула Лиза. — Ни за что. Не смей!

— Тогда отдам Сайлесу. — решил Никт, положил карточку в конверт, чтобы больше к ней не прикасаться, а конверт опустил в нагрудный карман старой куртки.

За двести миль от этого места человек по имени Джек проснулся и принюхался. Потом сошёл по лестнице вниз.

— Что стряслось? — спросила бабушка, помешивая на плите варево в большом чугунном котле. — Чего всполошился?

— Не знаю… Что-то случилось. Что-то… любопытное. — Он облизнулся. — Вкусно пахнет! Очень вкусно.

Блеснула молния, высветив камни мостовой.

Никт бежал под дождём через Старый город по направлению к кладбищу. Пока он сидел в кладовке, серый день потемнел. Когда под фонарями мелькнула знакомая тень, Никт ничуть не удивился. Чёрное бархатное шуршание сложилось в фигуру.

Сайлес встал перед ним, скрестив руки. Потом нетерпеливо шагнул вперёд.

— Ну?

— Прости меня, Сайлес.

— Я глубоко разочарован. — Сайлес покачал головой. — Я ищу тебя с тех пор, как проснулся. Ты весь пропах неприятностями. Знаешь ведь, что тебе запрещено выходить в мир живых.

— Знаю. Прости…

По лицу мальчика, словно слёзы, текли капли дождя.

— Сначала отнесу тебя туда, где безопасно. — Сайлес набросил на него свой плащ, и у Никта земля ушла из-под ног.

— Сайлес… — начал Никт.

Тот молчал.

— Я немножко испугался. Но я знал, что ты придёшь и выручишь меня, если будет совсем плохо. И ещё со мной была Лиза. Она мне очень помогла.

— Лиза? — Голос Сайлеса прозвучал резко.

— Ведьма. С земли горшечника.

— Помогла тебе, говоришь?

— Да. Особенно блекнуть. Кажется, я научился. Сайлес хмыкнул.

— Что ж, расскажешь всё дома.

Никт молчал, пока они не опустились на землю перед часовней. Они вошли в пустое здание. Ливень тем временем усилился, и лужи вздулись пузырями.

Никт достал конверт с карточкой.

— Э-э… Я подумал, что нужно отдать это тебе. Ну, вообще-то, так Лиза велела.

Сайлес посмотрел на конверт. Потом открыл его, достал карточку с чёрными краями. Перевернул, прочитал памятку Эбинизера Болджера о том, как использовать карточку.