В этом залог полной победы над темными силами старой России.

В этом же залог проведения в жизнь основных требований русского народа: землю — крестьянам, охрану труда — рабочим, демократическую республику — всем гражданам России!»

Затем в номере 11-м «Правды» появилась новая сталинская статья — без подписи, «О войне»; в номере 12-м, за подписью «К. Сталин», — «Об условиях победы русской революции»; в номере 17-м — «Об отмене национальных ограничений»…

Колесница русской буржуазной революции помчалась все быстрее, а вскоре на площади Финляндского вокзала ее сменил тот броневик, с которого 3 (16 апреля) 1917 года вернувшийся в Россию Ленин провозгласил идею уже пролетарской революции.

ЕЩЕ в конце 1916 года Ленин, беседуя с молодыми швейцарскими социал-демократами, говорил о социалистической революции как о деле весьма далекого будущего, Удивительного здесь ничего нет — Ленин понимал, что в России, несмотря на все более очевидный кризис, нет пока условий даже для успешной буржуазной революции, а европейское рабочее движение, опутанное паутиной соглашательского II Интернационала, не способно быстро подняться до революции социалистической.

В то время в России активно действовали так называемые «кадеты» — Конституционно-демократическая (к.-д.) партия («Партия народной свободы»), Эта политическая организация либеральной буржуазии была основана в октябре 1905 года, к 1917

году насчитывала 50 тысяч членов и выступала за установление в России конституционной монархии по типу английской.

К концу 1916 года российская крупная буржуазия, ее политические агенты в виде руководства кадетской партии и их покровители в руководящих кругах Антанты (прежде всего Англии) пришли к выводу, что неудачи на фронте и нарастающий развал тыла дают возможность «перепрячь» увязшую в войне русскую «птицу-тройку»…

То есть в начале 1917 года свалить самодержавие и установить или конституционную монархию, или — если процесс пойдет — буржуазную республику, Как позднее откровенно признавался лидер октябристов (второй крупной буржуазной партии) Гучков, задачей организаторов Февральского переворота было «сделать маленькую революцию для большой победы».

Имелась в виду победа на фронте.

То есть весь сыр-бор затевался прежде всего для того, чтобы Россия не вышла из войны и, истощаясь и далее, обеспечила победу англо-французской Антанте.

А технология создания «революционной ситуации» была отработана давно — не большевиками и не в России. Ведь революционная ситуация может возникать объективно, а может и искусственно создаваться.

Ленин, давая свое определение революционной ситуации, верно ввел в формулу элемент «обострение выше обычного нужды и бедствий угнетенных классов». Однако обострение обострению — рознь.

Обострение народной нужды можно ведь устроить и намеренно, сознательно — за счет вполне определенной политики тех сил, которые не имеют политической власти, зато имеют мощные экономические рычаги влияния на жизнь масс.

В мировой истории обнаруживается единственный случай, когда искусственное обострение дефицитов и т. д. в целях свержения существующей власти создала сама политическая власть — ЦК КПСС и Совет министров СССР.

Но это — особая статья и особый разговор…

Во всех же остальных случаях политическую власть расшатывала в своих интересах экономическая власть.

И если кто-то думает, что технология «цветных» «революций» — это детище «мирового правительства» XXI века, то он сильно ошибается, «Оранжевые» технологии начали отрабатывать еще в период Великой французской буржуазной революции…

Именно на обострение выше обычного нужды народных масс в столице Российской империи сделали ставку верхушечные «революционеры» из числа кадетов, В целом по стране положение было не так уж и катастрофично, и два остальных элемента из ленинской формулы революционной ситуации (кризис «верхов» и значительное повышение активности масс) к началу 1917 года не были настолько ярко выражены, чтобы самодержавие рухнуло само по себе — как падает сгнившее дерево даже без бури.

Ленин задолго до Февраля 1917 года верно отмечал, что даже в эпоху кризисов старый режим никогда не «упадет», если его не «уронят», Кадеты его и «уронили», а для прикрытия верхушечного характера Февральского переворота взяли в компанию правых эсеров (с.-р. — «социалисты-революционеры) и кое-кого еще.

Февральский переворот 1917 года начался с того, что 27 февраля (12 марта по новому стилю) был образован Временный комитет Государственной думы (IV) во главе с монархистом Родзянко.

Было решено настоять на отречении императора Николая II и предложить вакантный трон великому князю Михаилу.

Однако Михаил тоже отрекся, и 2 (15) марта возникло первое Временное правительство во главе с князем Львовым.

В первом составе Временного правительства октябрист Гучков стал военным и морским министром, лидер кадетов Милюков — министром иностранных дел, эсер Керенский — министром юстиции и т. д.

Параллельно образовался Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов — началась эпоха двоевластия.

6 (19) марта 1917 года Ленин, еще находясь в Швейцарии, направил в Стокгольм написанную на французском языке телеграмму в адрес шведского социал-демократа Лундстрема для передачи большевикам, отъезжающим в Петроград.

Вот ее текст:

«Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки новому правительству; Керенского особенно подозреваем; вооружение пролетариата — единственная гарантия; немедленные выборы в Петроградскую думу; никакого сближения с другими партиями…

Ульянов».

13 (26 марта) Евгения Бош огласила телеграмму на заседании Русского бюро ЦК РСДРП (б).

Ленин сразу же брал курс на развитие восстания против царизма в восстание против буржуазии.

А Сталин?

17 МАРТА (по старому стилю), то есть еще до получения телеграммы Ленина, Сталин публикует в 11-м номере «Правды» небольшую статью «На пути к министерским портфелям» — по поводу появившейся в печати резолюции группы «Единство». Эта меньшевистская группа во главе с «отцом российской социал-демократии» Плехановым и бывшими ликвидаторами Бурьяновым и Иорданским призывала безоговорочно поддержать Временное правительство и даже войти в него для «необходимого демократического контроля».

Обращаясь к этой, как он писал, «плехановско-бурьяновской» компании, Сталин писал:

«Можно, конечно, добиваться министерских портфелей, можно объединяться с Милюковым — Гучковым… все это — дело вкуса, но при чем тут Российская социал-демократическая партия…? Нет, господа, проходите мимо».