Я поймал себя на мысли, что уж слишком до хрена думаю о девчонке. Не стоит она того.

Надо бы прекращать этот гон престарелого оленя. засмеют же, блять.

— Что? — кажется, я отвлёкся, но смысл слов Кости потихоньку начал доходить до меня.

Ворон же смотрел мне в глаза.

Смотрел, сукин сын, и даже не моргал.

— Она же тебе не нужна, брат. А я жениться на ней хочу.

Забавно.

Пока я гонялся за цепкой, мне рога нарисовали. Да ещё кто, лучший и единственный друг Плевать я хотел на Катьку. шалава, она и есть шалава, сколько бы я не одевал её в золото, грязь никуда не денется. Это её суть.

Не спорю, она не виновата в том, что шлюха. Её с детства к этому приучили.

Блядство у неё в крови.

Но Ворон, блять…

Смотрю на этого ушлёпка и так хочется глотку ему вскрыть.

— Не советую, брат, — по глазам всё понял.

И как подтверждение тому, мне в колено упирается дуло ствола.

Подготовился.

Знал, какой будет моя реакция.

И давно уже усвоил, что ко мне нельзя соваться с хреновыми предложениями без оружия.

— Это не значит, что я не смогу тебя завалить завтра. Дружище, — разумеется, о дружбе уже речи не шло.

Она закончилась ещё тогда, когда ублюдок полез в мой огород.

— Я не хочу войны, брат. Просто отдай мне её. Не по понятиям, знаю. Но ты не как авторитет посмотри, а как мужик. Ты бы что делал на моём месте?

Я бы просто грохнул его.

Даже разговаривать не стал бы.

Но я не на его месте, а он не на моём.

— Ну тогда пали, воронок. Давай, я жду, — расплываюсь в ухмылке и жду. — Если ты меня не завалишь, я завалю тебя. А перед этим на твоих глазах Катьку пущу по рукам. Ну что? Решай, друг. Решай.

Я хотел, чтобы он выстрелил.

Хотел, наконец, избавиться от этой ебучей скуки, что жрёт меня день за днём.

Да и спас бы он этим не одну Катерину.

— Я повторюсь, если ты оглох. Мне война не нужна. И крови я не хочу. остынь, наконец, и подумай головой. А Катя у меня. Я не отдам её тебе, Север. Пока живой, не отдам.

Он даже подняться не успел.

Ребром ладони чётко попал в кадык и Ворон захрипел от боли и нехватки воздуха.

— У меня никто, ничего и никогда не забирает, Костик. А кто тянет руки, тот зачастую протягивает и ноги, — со второго удара всё же вырубил «друга» и откинулся на спинку стула.

А теперь, пожалуй, выпью.

Дел-то у меня теперь много.

Ещё через полчаса наблюдал, как Ворона вытаскивают двое моих орлов и упивался мыслью, что снова остаюсь с малявкой наедине.

Я слышала чьи-то голоса, шум и грохот.

Несколько часов без движения сказались затёкшими мышцами и я осознала, что на самом деле уснула.

Дурацкая реакция на стресс.

Я так однажды даже во время экзамена в школе вырубилась. Потом пришлось доказывать училке и завучу, что я не пьяная, просто организм отключается от переизбытка адреналина.

Тётка же меня всегда называла страусом. Только вместо головы в песок — здоровый крепкий сон.

Ах, тётя Света, Елена Львовна…

Увижу ли я их ещё?..

Или бандит не выпустит меня живой?

Внизу живота тянуло и болело, а промежность горела огнём.

Упырь недоразвитый!

Так бы и размазала его по асфальту катком. А в идеале, проехаться туда-обратно.

Поднялась с кровати и наклонилась в поисках своей одежды.

— Какой видок… А я вовремя зашёл, да? — сзади послышался голос Севера и я буквально рухнула на пол, кутаясь в покрывало, что так удачно оказалось под рукой.

— Как ты, девочка Стеша? — нахальная ухмылочка расцвела на его небритой морде, а я пожалела, что не встала за дверью с лампой или чем потяжелее в руках.

Очень жаль, что так и не смогла раскроить этому ублюдочному насильнику его подлую черепушку.

Правда, надежда меня не покидала и это здорово успокаивало. Был стимул жить дальше и не думать о том, что произошло здесь пару часов назад.

— Я поесть заказал, вставай, — подошёл ко мне и, схватив за руку, отодрал от пола. — Ну, чего ты здесь сидишь? Тебе больно?

Больно ли мне?

Хороший вопрос, конечно…

Нет, мне очень хорошо.

Ведь всем нравится до радостного визга, когда их насилуют!

Когда лишают невинности, даже не поинтересовавшись для чего и кого её хранили.

Сволочь!

Укуталась в покрывало поплотнее и попыталась унять лихорадочную дрожь.

Получалось плохо.

— Поцелуй, — нахальная бандитская харя склонилась ко мне, как будто так и надо.

Словно не он только-только…

Обида вперемешку с гневом всколыхнулась и накрыла меня своей тёмной волной.

— Тварь! — рука взметнулась и опомнилась я только тогда, когда его голова чуть дёрнулась от моей звонкой пощечины.

Вряд ли ему было больно так же, как мне.

Вторая пощёчина не заставила себя долго ждать… Только на этот раз ударил он.

Не сильно, но вполне ощутимо.

А ещё унизительно!

Долго не задумываясь, я влепила ему второй рукой и снова получилось до обидного слабо.

Он лишь гадко ухмыльнулся и я снова отхватила затрещину.

— Ты совсем дура или просто веришь в вечную жизнь? — подонок издевался и ждал, когда я снова его ударю.

Однако, поразмыслив, осознала, что глупо будет умереть от оплеух. А в голове уже звенело…

Что ж, я найду время, чтобы воткнуть ему нож в лопатку.

— Ешь, сказал, — подавлял меня своим взглядом, словно придавливап тяжелым камнем, так, что не продохнуть.

От ярости всё плыло перед глазами и ненавистью к этому человеку я пропиталась полностью.

Каждой клеточкой презирала подонка.

А ещё угнетал тот факт, что я не могла ничего сделать. От слова «совсем».

Он в любой момент мог сделать со мной что угодно, а у меня не было ни единого шанса на спасение.

Если смотреть правде в глаза, то особо надеяться не на что.

Во-первых, он намного сильнее.

во-вторых, он сволочь бездушная.

В-третьих..

в принципе, двух пунктов достаточно, чтобы осознать, в какой глубокой заднице я оказалась.