Вот куда надо! Вот где надо искать корень всех зол!

Следователь быстро покинул здание каланчи и помчался к почте. На главной улице он присоединился к шествию. Андрей тщетно пытался расспросить сограждан, что происходит. Одни игнорировали его вопросы, другие не видели ничего странного в том, что идут на Главпочтамт, третьи отпихивали Андрея или обругивали его, чтобы не мешал. Так, вместе с толпой он прибыл к высокому, мрачного вида зданию, откуда в обычное время начинали свое путешествие по городу письма, прибывающие из других краев и областей.

На проходной, буквально сбиваясь с ног, орудовали дядя Ваня и дядя Коля: показывали, куда идти, как найти Ивана Ивановича, пытались разгородить два потока, идущие с разных концов улицы.

Вместе с толпой Андрей проследовал в указанном направлении. Людской поток валил в один из залов Главпочтамта, двери которого были распахнуты настежь, оттуда доносились громкие звуки музыки. Андрей не стал задерживаться и вместе с остальными вошел в зал.

Что за Содом и Гоморра? От увиденного Андрей на мгновение застыл. Столь разношерстной публики, занимающейся совершенно разными делами в одном и том же пространстве, он не видел никогда. Вот, слегка задев его и не извинившись, в бешеном танце промчались две девицы. Справа два жуликоватого вида мужчины сдавали в обменный пункт валюту, причем курс, крупными цифрами обозначенный на обменнике, был даже для далекого от валютных операций Андрея слишком уж занижен. Впрочем, два товарища, поменяв деньги в одном конце зала, по-спринтерски быстро неслись в другой конец, где стоял точно такой же пункт, но с курсом во много раз завышенным. Совершив там некие манипуляции, два приятеля опрометью неслись обратно и так, как белки в колесе, повторяли одни и те же действия.

Рядом с обменниками расположились игральные автоматы, вокруг которых толпился народ и яростно болел за тех, кто кидал монетки. Как показалось Андрею, выигрыши случались слишком часто, с того момента, как он пришел, в каждом из них произошло несколько выигрышей. Деньги с приятным для всех игроков мелодичным звоном высыпались в поддоны, некоторые монеты вылетали и катились по полу, но их тут же подбирали окружающие, а игрок, сорвавший банк, не обращая внимание на пропажу, снова кидал монетку, ибо потоки денег, извергавшиеся из автоматов, были куда больше…

Все это сопровождалось громкой музыкой оркестра, который расположился где-то на балконе, так что следователь не сразу его заметил. Приглядевшись, Андрей увидел, что музыканты исполняли номера с таким воодушевлением, будто зрители не сводили с них восхищенных взглядов, а все действо происходило под гром аплодисментов или на бис. Но на самом деле их никто не замечал и каждый в зале был занят собой.

Прямо напротив Андрея женщина с упоением разглядывала школьный журнал. Следователь обратил внимание, что там одни лишь пятерки, но она все переворачивает одну страницу за другой, и количество перелистанных страниц не уменьшается.

Однако больше всего Андрея Макарова поразила другая сцена. В самом дальнем углу, замкнувшись в какой-то прозрачной, но непроницаемой оболочке, сидел ученый – это было заметно по его виду – он что-то быстро строчил в блокноте. Рядом, по внешнему радиусу оболочки, бегала женщина в халате, вооруженная двумя дымящимися кастрюльками, от которых исходил сильный запах еды. В одной руке – сковородка с котлетами, в другой – кастрюля со щами. Она что-то лопотала, иногда переходя на крик, обращаясь к замкнутому в оболочке человеку-ученому. Тот на происходящее вне оболочки никак не реагировал. А женщина периодически ставила кастрюли на небольшой столик и начинала раскладывать их содержимое по тарелкам. Потом опять вываливала всю еду в кастрюли и разогревала на небольшой двухконфорочной плите. И так продолжалось до бесконечности. Женщина суетилась, увлеченная готовкой и человеком в оболочке. Он же, паривший где-то в заоблачных далях своих мыслей, лишь иногда глядел на мир ясными, прозрачными, ничего не замечающими глазами.

Кто-то пил пиво и водку, кто-то танцевал, кто-то читал нараспев стихи, пожилая дама – стыд и срам – принимала ванну из шампанского прямо при всем честном народе. Правда, на нее никто не обращал ровным счетом никакого внимания. Тут же с десяток толстяков заглатывали бесчисленные бутерброды с черной и красной икрой. Из конца в конец зала курсировал подозрительного вида молодой человек, одетый во все черное, воровато озирался, но явно не знал, куда себя пристроить. Андрей решил начать с него.

– Старший лейтенант Макаров, у меня к вам пара вопросов.

Подозрительного вида гражданин, не удостоив Андрея вниманием, шмыгнул куда-то в сторону и умело затерялся в толпе. В другой обстановке следователь обязательно догнал бы его: поведение человека выдавало в нем вора. Но только не в данный момент. Перед Андреем стояли куда более глобальные задачи, и ему ничего не оставалось, как подойти к женщине, с упоением перелистывающей детский дневник.

– Старший лейтенант Макаров, – снова представился он…

Продолжить следователь не успел, его перебила сама женщина:

– Ах, смотрите, смотрите, он принес домой одни пятерки! Разве это не замечательно!

– У меня есть к вам пара вопросов.

– Какие еще могут быть вопросы, – повернулась к нему женщина, – не верите – сами взгляните. Он никогда, слышите, никогда, не подделывает подписи в дневнике!

– Да я не про это, – начал терять терпение следователь. – Скажите, как вы сюда попали?

– Что? – Женщина непонимающе уставилась на него, потом сконцентрировалась и добавила. – Вам-то какое дело? Он заслужил, он заслужил! Я с ним столько сидела! По ночам с ним решала задачки. Да, не скрою, бывало и за него. Но он ведь так устает!

– Гражданочка! – повысил голос Андрей. – Я веду следствие, вы обязаны мне помочь.

– Я никому помогать не обязана. И вообще, я больше не хочу с вами разговаривать, – отрезала женщина и отвернулась от Андрея.

«Бред какой-то», – подумал Андрей. Впрочем, многолетняя практика подсказывала, что ключ можно подобрать к любому, даже самому запутанному делу. И если не получается сразу, надо пытаться еще и еще. А потом еще раз. Если десятый свидетель не сказал ничего полезного, это не значит, что показания одиннадцатого не принесут результат. Если девяносто девять опрошенных не прояснили ситуацию, надо опросить сотого, а если и тот окажется бесполезен – то сто первого. «Если глубоко копать, то можно и докопать», – говаривал ему в детстве отец. Своим упорством следователь пошел в него.

Андрей направился к странной паре – женщине, вооруженной кастрюльками, и мужчине в оболочке, но его откуда-то издалека окликнул знакомый голос:

– Андрей, а ты здесь что делаешь?

Андрей обернулся, ища глазами обладателя голоса.

– Что здесь делаешь? – повторил уже почти в самое ухо голос, принадлежащий, как оказалось, Полетаеву. – Я же тебе строго-настрого запретил выходить из управления!

Кого-кого, а своего начальника следователь меньше всего ожидал здесь увидеть.