Все же, когда начала подниматься полная луна и он решил, что настало время высадиться на одном из маленьких островов, который считал необитаемым, он как всегда прерывающимся голосом предупредил:

– Надеюсь, вы не столкнетесь ни с чем неожиданным. Но если даже так, то запомните: отныне и навеки вы люди не из Бора-Бора, а из «Марара». – Он ненадолго замолчал и обвел всех внимательным взглядом, убеждаясь, что команда понимает важность его слов. – Никто, никто и никогда не должен узнать, откуда мы пришли. Если только наши соседи хоть что-то пронюхают о нашем путешествии, они поймут, что Бора-Бора беззащитен… – Немного подумав, он улыбнулся: – В этих местах слухи быстрее летящей чайки.

Затем взмахом руки он приказал кормчему переложить руль, и корабль направился в спокойную бухту, окруженную полукольцом удивительно красивого пляжа с коралловым песком и высокими пальмами.

Выждав некоторое время на рейде и удостоверившись в том, что вблизи нет людей, корабль приблизился к песчаному берегу. Потом Мити Матаи приказал Роонуи-Роонуи на случай непредвиденного нападения высадить на берег своих людей.

Двое из воинов скрылись в непроглядной чаще. Никто не двинулся с места, пока разведчики не возвратились и не доложили, что остров действительно необитаем.

С этого момента Мити Матаи передал бразды правления Роонуи-Роонуи, следуя древнейшей традиции, согласно которой в той или иной ситуации распоряжения должен отдавать тот человек, который знает об этой ситуации больше других.

Условия жизни на островах Тихого океана слишком тяжелы, и коренным жителям вряд ли удалось бы выжить, если бы не разделение труда. Они всегда были уверены в том, что, хоть людей и окружает один океан, хоть они и живут на одной земле и плавают в одном океане, все они разные. Аборигены никогда не доверяли всезнайкам, предпочитая вполне конкретных «специалистов».

Даже всеми оплакиваемый правитель Памау, самый образованный и мудрый среди образованнейших и мудрейших правителей, часто подчинялся приказам главного рыбака, главного сеятеля или главного навигатора. Все дело в том, что его отец, образованнейший из образованнейших, правитель Матуа, научил его тому, чему он научился у своего отца, – правит лучше тот, кто лучше слушает, чем тот, кто лучше говорит.

На суше Роонуи-Роонуи мог принести больше пользы, чем Мити Матаи. Но Тапу Тетуануи, хотя и не сомневался в мужестве военачальника, сторонился его, так как тот принадлежал к верхушке тайной секты ариои. Его пугала одна лишь мысль о том, что ариои, пусть и ненадолго, могли получить над ним власть и распорядиться его судьбой.

Вступление в самую могущественную секту, изначально основанную на Бора-Бора и со временем раскинувшую свои щупальца почти по всем островам, расположенным к западу от Таити, с давних времен являлось одной из главных проблем большинства подростков региона. Рано или поздно все они вынуждены были тщательно взвесить все «за» и «против» и принять непростое решение.

Тем, кто решил влезть в повозку ариои, были гарантированы почет и безбедное существование. Однако цена успеха подчас была слишком высока: членам секты приходилось жертвовать своей свободой. Многие скоро начинали чувствовать себя полностью опустошенными и понимали, что совершили ошибку.

Чиме был одним из немногих юношей, которые не особенно-то задумывались над этой дилеммой. Так же, похоже, и ариои не горели желаниям видеть в своих рядах человека с характером Гиганта из Фарепити. А вот с рассудительным Ветеа Пито Тапу Тетуануи нравилось горячо спорить на эту тему.

Отдых на необитаемом острове и осознание того, что им пришлось выполнять прямые приказы одного из известных ариои, взволновали всех участвовавших в походе юношей, и особенно Тапу Тетуануи, у которого еще свежи были воспоминания о последнем разговоре с Хиро Таваеарии.

– Представь себе, что в один из дней ты женишься на Майане, – вразумлял Тапу Ветеа Пито. – И вот когда у вас родится первый ребенок, мальчик, ты ей скажешь, что должен его убить, потому что того требует секта. Думаешь, она тебя простит?

– Сейчас редко кого заставляют убивать сыновей, – ответил Ветеа. – Этот ужасный обычай с каждым днем все больше и больше уходит в прошлое.

– Нет, не редко, – перебил его Тапу. – Если они решат подарить тебе власть, то захотят от тебя больших жертв. Сомневаюсь, что в жизни есть что-либо настолько ценное, чтобы ради этого стоило принести в жертву собственного сына. Радуйся, что твои родители не были ариои, в противном случае ты сейчас со мной бы не разговаривал…

– Это очень серьезно, – согласился Ветеа Пито, часто испытывавший давление вербовщиков в секту. – Однако, по-правде говоря, не так уж и важно, о чем когда-нибудь тебя могут попросить ариои, да и попросят ли вообще, важен дух товарищества, царящий в секте, они – как большая семья, в которой все общее.

– Я ни разу не видел, чтобы Роонуи-Роонуи делил свой дом с каким-нибудь манауте[12], и не верю в то, что, став членом секты, ты будешь нырять глубже. А если ты когда-нибудь и достанешь большую жемчужину, так это потому, что туда ее положил для тебя Тане, а не ариои.

– Знаю, – согласился Ветеа. – Но мне все же любопытно, что именно они делают.

– От любопытства и осьминог гибнет, и мурена из норы голову высовывает. Да и вообще, ни один любопытный никогда не доживал до ста лет.

– Ни один ныряльщик и не мечтает дожить до ста, – весело заметил Ветеа Пито. – Ну а если захочет, то ему придется сменить занятие.

Вот так вот и обстояли дела. Однако Тапу Тетуануи не удавалось избавиться от тревожного чувства, он боялся, что его друг все же может попасть в сети могущественной секты – и их дружбе придет конец. Ариои постепенно превращалась в раковую опухоль, разъедающую общественные устои Бора-Бора, и возникала опасность, что жители острова в конце концов расколются на две непримиримые группировки.

Пока все находились на острове, Тапу ел много фруктов, ловил рыбу в лагуне, пополнял запасы воды и пищи и занимался любовью с паи ваинес, единственными, кто не знал ни минуты отдыха. У вырвавшихся на свободу мужчин настолько разбушевался сексуальный аппетит, что любовные игры стали напоминать спортивные состязания.

В стороне держался только Мити Матаи. Он давно уже привык к длительному воздержанию, а еще, как капитан, он должен был подавать пример всему экипажу.

Тапу Тетуануи окруженного ореолом легенд Мити Матаи, день ото дня почитал все больше и больше. Великий навигатор для юноши был кем-то вроде полубога. Но не только Тапу, но и все остальные моряки считали капитана человеком мужественным и прекрасным знатоком морского дела, к тому же все они отмечали его человечность и умение подавлять свои страсти. Естественно, что он виделся им сверхчеловеком.

Спал Мити Матаи немного, ел меньше всех, всегда был первым, когда приходилось ставить или убирать паруса, откачивать воду или втаскивать на борт грозную акулу, весящую более трехсот килограммов.