Принцесса убрала на место разбросанные по комнате вещи, запустила стиральную машину, заварила чай и села с чашкой перед телевизором смотреть сериал. Счастливая и умиротворенная.

ученик и смерть

— Ну что тебе от меня надо?! — не выдержал Ученик. — В Багдаде ты мне улыбаешься на рынке, В Самарканде — улыбаешься, в Хорасане — улыбаешься… Что ты мне хочешь этим сказать?

— Да так, — хихикнула Смерть. — Смешной ты.

* * *

Лошадь пала совсем недалеко от города. Дальше Ученик бежал на своих двоих, но, конечно, не успел. В двух шагах от городских ворот ему на плечо опустилась холодная рука Смерти.

— Убежать думал?

— Угу.

— А вот и не убежал, я тебя осалила! Теперь ты водишь!

Она сунула в руки Ученика ржавую косу, подхватила полы плаща и с гиканьем умчалась прочь.

* * *

— Джинн, слушай мое третье желание. Я хочу, чтобы принцесса меня полюбила.

— Ну-у…

— В чем дело?

— Извини, хозяин, но, боюсь, мне с этим не справиться. Любовь — такая тонкая штука, единение душ, взаимопроникновение характеров… слишком сложно. Опять же, принцесса тебя и в глаза-то не видела, как я ей растолкую, кого надо любить? Вы бы хоть познакомились, поговорили.

— Ерунда. Любовь — это буйство гормонов, и ничего больше.

— Ага, понял. У нас просто разная терминология, ты имел в виду не любовь, а влечение… ну что ж, это мы без проблем, раз плюнуть.

— Принцесса очень разборчива, до сих пор ей не понравился ни один жених.

— А ты понравишься. Про феромоны слышал?

— Слышал.

— Ну вот. Как только принцесса увидит тебя вблизи, почувствует твой запах — все, она твоя. Влюбится как миленькая.

— Уверен?

— Обижаешь, хозяин! У нас осечек не бывает!

— Ну ладно тогда, приступай.

— Один момент! Эйн, цвей, дрей… готово!

— Что… ЧТО?! Эй, джинн! Ты что наделал?!

— А что такое?

— Да ты посмотри на меня!

— А ты разве не знал?.. Принцесса — латентная лесбиянка.

и еще 3000 лет

Три тысячи лет я был рабом лампы и по первому требованию исполнял чужие желания, пока не пришел Аладдин и не освободил меня. И что бы вы думали? Стоит кому-нибудь зажечь лампу — и я снова, как-то непроизвольно, прибегаю и начинаю исполнять… Условный рефлекс, будь он неладен!

* * *

— Бабка, открой, это я, Серый Волк.

— Дерни за веревочку, дитя мое, дверь и откроется.

Волк невольно скользнул взглядом вдоль веревочки до тяжелой бетонной плиты, хитроумно подвешенной над дверью.

— Бабка, не дури. Французским же языком говорю тебе, я это! Серый Волк. Лe лю гри, понимаешь?

— А не врешь?

В двери приоткрылся крошечный глазок, старушка с минуту подозрительно изучала Волка и наконец открыла.

— Вроде, и правда, ты. Ну заходи, рассказывай, с чем пожаловал.

— Беда у нас, бабка! — тревожно сказал Волк. — Красная Шапочка сюда идет.

— Ох, страсти-то какие! — бабушка торопливо перекрестилась. — А ты уверен?

Волк сокрушенно кивнул.

— Все точно. Красная Шапочка уже вошла в лес. Красная Шапочка уже перепрыгнула через ручей. Красная Шапочка уже идет по тропинке!

— Ну что за наказание! — всплеснула руками бабушка. — Вчера Черная Простыня приходила, позавчера — Зеленая Рука, сегодня вот — Красная Шапочка… Что же завтра будет?

— А нам что делать? — тоскливо спросил Волк.

— Дай подумать…

— Красная Шапочка уже подходит к избушке, — намекнул Волк.

— Погоди минутку…

— Красная Шапочка уже стучится в дверь.

Дверь загрохотала.

— Дерни за веревочку, дитя мое, — пропищал Волк, не теряя надежды. Послышался глухой удар и треск разбивающейся плиты, через несколько секунд стук в дверь возобновился.

— Быстро, в кровать! — скомандовала бабушка, торопливо натягивая на Волка чепчик. — Притворишься, что ты — это я.

— А ты?

— А я зайду с тыла, с кочергой. Вдвоем, небось, отобьемся, не впервой. Лишь бы только опять лесорубы не вмешались!

* * *

— Ну и что же, что лягушка? — говорил Иван-царевич старшим братьям. — Готовить она умеет, рубашки вышивать тоже. Фокусы разные показывает. Чего еще мужику надо? Ну да, правда, в постели она холодна, но на этот случай у меня любовница есть.

* * *

— Вот, царь-батюшка, — сказал Иван-дурак. — Выполнил я твое третье пожелание. Просил ты привести черных псов Кощеевых — привел я тебе псов. Просил привести вороного коня Кощеева — привел тебе коня. Просил самого Кощея — и его привел.

— Точно, — подтвердил Кощей. — Самому мне сюда ни в жизнь бы не добраться. Так который тут царь?

— А вон тот, лысый, — показал пальцем Иванушка.

— Ага, вижу, — кивнул Кощей, снимая с пояса тяжелую палицу. — Отвернись, Иванушка. А мы с Их Величеством пока потолкуем по душам. И за лошадей, и за псовую охоту!

* * *

— Я хочу поведать Вам, — начал рассказчик, — о славных делах Абу-Кязыма-ибн-Сафара-аль-Хорезми, его подвигах и злоключениях…

— Ну что ж, — привычно вздохнул венеролог, — показывайте вашего Абу-Кязыма.

* * *