Выслушав его, Хидэсато сказал:

– Жаль мне тебя, Дракон! Хорошо, я пойду на бой и уничтожу Стонога.

– Как мне и благодарить тебя, как же ты выручил меня! Благодарю, от души благодарю.

– А где живет Стоног?

– Он живет на Микамияме, но он всегда приходит в определенное время. Пока он придет еще, соблаговоли пожаловать в мое жилище отдохнуть немного.

Дракон стал впереди проводником и, разделяя толщу вод под мостом, повел следовавшего за ним Хидэсато в свой драконов дворец. Слышавший о дворце Дракона только по рассказам, но увидевший его своими глазами лишь впервые, Хидэсато удивлялся всему и с любопытством поглядывал по сторонам. Тем временем Дракон отдал приказания своим придворным рабам насчет угощения и сам поднес Хидэсато чару вина.

– Стоног придет еще не скоро, – говорил он, – отдохни, пожалуйста. Закусим.

Начался пир.

Собственно, дворец Дракона[56] должен находиться на дне моря. Это прекрасный дворец, лучше даже, чем знаменитый храм предков Отояма в Никко[57]. Столбы в нем коралловые, черепица на кровле черепаховая. У всех обитателей дворца, мужчин и женщин, на голове одна из морских рыб: или спрут, или камбала, или тай, или фуга. Этот же дворец, куда попал Хидэсато, находился под мостом Сэта, или, что то же, на дне озера Бива, и, конечно, должен был несколько отличаться от того дворца, который был на дне моря. Вместо спрута, камбалы и других здесь расхаживали степенно карп, пескарь, сом и сазан[58]. Вот, пожалуй, и все.

Тем временем, пока Хидэсато прохлаждался в палатах дворца Дракона, стало смеркаться. Наконец перевалило за полночь. Наступил час коровы[59]. Вдруг впереди показались вдали два огненных, сверкающих шара, словно два рядом поставленных, блестящих зеркала, и понемногу, понемногу стали приближаться к дворцу.

Завидев их, Дракон кинулся к Хидэсато:

– Идет, идет! Это глаза Стонога, вот эти огненные шары. Убей его поскорее. Вот он, все ближе и ближе! – Он сильно волновался и совсем переменился в лице.

Но Хидэсато был совершенно спокоен.

– Так это глаза Стонога – огненные шары? Однако не из маленьких же он. Но незачем так волноваться. Я сейчас покончу с ним.

Тут он взял в руки заранее приготовленные лук и стрелы. Как полный месяц, согнул он тугой рогатый лук и, прицелившись в Стонога, спустил тетиву. С унылым свистом полетела смертоносная стрела. Высоко взвилась она в воздухе и угодила прямо куда направлена была, в темя Стоногу. Но тут случилось нечто необыкновенное. Со звоном бессильно отскочила стрела назад, не пробив даже покров. Жаль! Вторую стрелу пустил он из лука, но отскочила и вторая, а Стоногу хоть бы что. Дракон насмерть перепугался. «Пропало все, – решил он, – уж если бессильны против Стонога даже стрелы такого великого воина». Полумертвый от страха, он дрожал как лист. Хидэсато сам был поражен тем, что его стрелы отскочили, не сразив Стонога, но тут он вспомнил, что Стоног, как говорят, боится слюны.

– Ладно, – сказал он, – третий раз всему голова. Теперь не отскочит.

Он забрал в рот острие стрелы и, смочив обильно слюной, наложил ее опять на тетиву. Произнося имя бога войны Хатимана, вымерил он глазами расстояние и послал каленую стрелу в Стонога. Прямо пошла пернатая и, угодив Стоногу в самую середину темени, вонзилась в него, только хрястнуло кругом.

И удивительное дело. В тот же миг загрохотал гром, заревел и засвистел ураган. Поднялся такой сильный, такой ужасный шум, что казалось, рушатся и небо, и земля. Дракон и его подданные в страхе шептали заклинания. «Кувабара, Кувабара!»[60] – не переставая, повторяли они, сбившись в угол.

Между тем шум стал понемногу стихать; незаметно перешла ночь в день. Рассвело, и наступила тихая ясная погода. Впереди видна была Микамияма, но на ней не видно уже было огненных шаров. Не было и признаков такого гада, как Стоног.

– О, какая радость! Итак, Стоног уничтожен, – говорил Дракон, выйдя из угла и глядя на гору.

– Теперь можешь быть спокоен. Вот он, сраженный моей стрелой. – Хидэсато указал на громадный плававший на воде труп. Вся вода кругом была совершенно красная, словно тут разлили красную краску, бэни[61].

Дракон просто подскочил от радости и начал отвешивать Хидэсато глубокие земные поклоны, склоняясь головой до циновок, покрывавших пол:

– Ты отомстил за моих загубленных родственников. Ты избавил нас и на будущее от несчастья, от горя. Что может быть радостнее этого? Кланяюсь тебе, воин, слов не хватает у меня выразить благодарность тебе! – Он плакал радостными слезами.

И карп, и сом, и сазан – все они подошли к Хидэсато и, почтительно кланяясь, благодарили его:

– Отец жизни нашей!

– Ками или хотокэ[62] ты…

– Первый воин Японии! – благодарили, величали и прославляли они его.

И не было никого, кто бы не удивлялся его мужеству и воинской удали.

Но тут Дракон спохватился.

– Что же это, однако, мы угощаем только словами, – сказал он. – Ты так потрудился со вчерашнего вечера, устал, наверное. Извини, чем богат, тем и рад. Разреши поднести тебе чарочку.

Живо отданы были приказания, и начался пир, еще лучше, еще обильнее, чем накануне. Одно за другим подавались кушанья Хидэсато, а в конце пира сам Дракон начал плясать, чтобы повеселить гостя. Чем только мог, старался он угодить своему спасителю.