– Тихо! – пробормотал он. – Разве ты не слышишь, что женщина подслушивает? Ты останешься здесь и усыпишь ее подозрения до рассвета. Что я должен передать твоему брату Камесу?

– Ах, если бы ты смог выбраться, – прошептал Керес, – я думаю, письмо самое надежное средство. И никто не должен узнать, что мой брат окажет мне эту услугу.

Рассказчик растерялся, услышав такое.

– А что, твой брат умеет читать? – возразил он.

– Конечно нет, – ответил Керес просто. – При солдатах имеются писцы, выполняющие эту работу.

Рассказчик не соглашался, уверяя, что письма могут затеряться.

– Не чаще, чем сообщения, – спорил Керес, – и они более секретные. И все же было бы лучше, если бы ты пошел в тюрьму и поговорил с моим братом.

Рассказчик передернул плечами.

– Человек должен стараться избегать неприятностей, когда он стар, – сказал он. – Я напишу письмо для тебя, если ты хочешь этого.

Он достал свой мешок, в котором всегда носил принадлежности для письма.

Женщина повозилась у двери и улеглась так, чтобы не уснуть. Пусть эти старики жгут свет и ворчат, если им это нравится. У них много времени, и они еще сумеют устать от сплетен, прежде чем солдаты уведут мужчин. А если вдруг они будут взывать о помощи, их все равно никто не услышит – все соседи на площади. Их бормотание мешало ей спать, но она слишком устала от тяжелой работы. Когда свет наконец погас, она задремала. Время от времени ее голова падала на грудь, и тогда она просыпалась.

Вдруг из внутренней комнаты раздался громкий вопль, сопровождаемый звуком разбитой посуды и стонами. Женщина сразу же очнулась от сна, вскочила на ноги, расставляя руки так, чтобы загородить дверь.

– Что случилось? – спросила она громко, обращаясь в темноту.

– Это старый рассказчик, – ответил, задыхаясь, Керес. – Он упал и разбил кувшин с водой. Дьявол вселился в него.

– Я сейчас приду, – сказала она и пошла в темноте по направлению к внутренней комнате, но тут же столкнулась со своим свекром у двери.

– Не ходи туда, глупая! – резко сказал Керес, отталкивая ее обеими руками. – Разве я не сказал тебе, что дьявол вселился в этого человека? Лучше зажги лампу в передней комнате и сожги травы перед образом бога, чтобы не позволить злому духу вселиться в ваших сыновей, если вдруг он покинет старика.

Один из детей уже проснулся и захныкал, поэтому женщину больше не надо было уговаривать. Дрожащими руками она зажгла лампу и поторопилась зажечь огонь перед образом бога Бэса, бормоча при этом все заклинания, какие знала, и комната стала заполняться приятно пахнущим дымом.

– Молодец! – воскликнул Керес, появляясь на мгновение у двери. – Слышишь, как дьявол сотрясает тело человека, потому что он чувствует нашу силу! – Сделав знак в воздухе, он исчез в комнате.

И на самом деле весь дом заходил ходуном, когда изгоняли дьявола из старика: дети теперь кричали изо все сил, а собака во дворе отчаянно залаяла. В это время женщина поспешила в комнату успокоить малышей, а все собаки в городе начали лаять и выть, чтобы прогнать дьявола.

Внезапно наступила тишина. Старик громко вскрикнул и затих, когда дьявол оставил его тело. Он лежал недвижимый и даже не мог стонать. Дети перестали хныкать. Лай прекратился. Прохладный ветерок из внутренней комнаты развеял дым, когда старый Керес выглянул и помахал рукой по направлению лампы.

– Старик успокоился, – сказал он, – так всегда бывает, когда побеждают дьявола. А теперь давай поспим, а когда настанет рассвет, нам надо будет многое обсудить.

Он возвратился во внутреннюю комнату, и женщина услышала, как он укладывает старого рассказчика на циновку.

Старый рассказчик хихикал в темноте, когда шел туда, где осушительная канава отходила от большого канала. Все получилось очень легко. Сначала он разбил о стену кувшин с водой, чтобы размягчить высушенную глину. Потом быстро расширил окно, пока лаяли собаки, вылез на деревенскую улицу и быстро передал письмо в руки мимо проходящей девочке. Если женщина и обнаружит его отсутствие, все равно солдаты уже схватят беглеца. От этой мысли рассказчик содрогнулся. Он очень хотел, чтобы его план удался.

Совсем не обязательно уметь читать и писать, чтобы зарабатывать на скудное пропитание письмами для бедных людей. Двадцати предложений, написанных определенными знаками, которые он выучил в молодости, хватило ему на всю жизнь, потому что все люди просили его писать об одном и том же. Когда он постарел, то в памяти стерлись некоторые знаки и спутались картинки, которые раньше он отчетливо помнил. Но даже это уже не было важно, поскольку, как правило, все шишки сваливаются на того, кто прочитал письмо. Но это был случай особый: рассказчик преследовал свой интерес – окажется ли письмо понятным. Он ускорил шаг, возвращаясь в дом. Вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль.

– Женщина, в конце концов, была права, – сказал он громко и с усмешкой. – Все равно получится так, как рассудят боги.

Внезапно его осенило: «Ведь я мог бы принять сторону женщины и избежать всех этих неприятностей. Пока я не узнаю, что написал в этом письме, я не посмею вернуться в деревню. Керес не преминет отомстить мне за потерю сына».

Всю жизнь моя хозяйка была верной женой Пенамона и заботливой матерью своим детям. Она была добра со своими слугами, но уже в то время никто не сомневался, что она обладала беспокойным духом. Если бы можно было растратить такие богатства, какие имел Пенамон, она непременно воспользовалась бы этим. У хозяйки было несчетное количество драгоценностей, великолепных платьев и сосудиков из гипса с духами. О блеске, с которым она устраивала празднества, говорил весь город. Я помню, что однажды она построила беседку для такого дня: ее пол и потолок расписывали известные художники и всю украсили гирляндами цветов, а вечером того же самого дня ее разрушили. Я слышала, как она приглашала женщин «на рыбалку» – как гнутыми проволочками они вылавливали украшения из ее драгоценных камней и как она проигрывала бесценные вазы единственным броском игры в кости. Она всегда носила парики, окрашенные в синий цвет, смазывала губы бальзамом, а в ушах ее сверкали великолепные серьги. Она не была красавицей, но никогда и не стремилась к этому, что делает ей честь. Единственное, что ей было нужно, – это мода или новая сенсация. Никто не смел вспоминать о детстве Неферамоны, но однажды старик открыл мне, что это было чрезвычайно счастливое время для нее. Она воспитывалась среди дочерей того самого проклятого фараона, который построил новый город, чтобы поклоняться Атону, единственному и всемогущему богу. Но на фараона обрушилась месть, Египет был разрушен, и теперь его имя было запрещено произносить.

Однажды в коробке с драгоценностями моей хозяйки я случайно увидела символ этого бога – золотое солнце с благословляющими руками вместо лучей. Я разглядывала его, как вдруг вошла Неферамона и так треснула меня по уху, что вещичка выскочила из моей руки и покатилась по полу. Я наклонилась, чтобы поднять ее, и заметила, что хозяйка вся дрожит. После этого я часто задумывалась о том странном боге.