о связях объектов с западными разведками, не выявлено. Таким образом, имеющимися материалами, по совокупности, «Ангел» изобличен полностью. Доклад закончил!

— В чём он, гхм, изобличён?! — недоумевает Брежнев.

— В том что он есть! — поясняет Лазарев.

— Э-э-э-э…, вот такие дела товарищ Ангел, гхм, или как Вас, — Брежнев обращается уже ко мне. — Ну хорошо хоть в Институт не отправили, есть у нас один такой, где собак ножами режут… Вы, кстати, полностью контролируете, гхм, Мишины рецепторы, когда в нем?

— Нет, Леонид Ильич, Миша сейчас все видит и слышит, — мотаю я головой, уже немного обалдевший от такого приема.

И тут до меня доходит, что я у них, считай, в плену! Сотворят что-нибудь с Мишей, и не будет меня взрослого. Ни меня, ни моей любимой семьи, ни моих книг и изобретений… Аж вспотел от чувства опасности! Признание что я не Ангел, а взрослый Миша, запросто может стать для нас с ним смертельным. А вдруг не договоримся и вместо собак будут резать его?! Миша теперь их заложник. Навсегда?!

— А ты, Миша, взрослые разговоры слушай и вникай, — продолжает Брежнев, — К тебе доверие и на тебя надежда. Я тоже из тебя, кхм, Министра хочу сделать. Потому и домой пригласил и с семьёй познакомил. Но Министром, кхм, ты станешь позже, мал еще, тебе еще учиться и учиться. Ты, кстати, Ангела слушай, он, кхм, плохому не научит. По делу мы с ним чуть позже, кхм, поговорим. А у тебя же, Миша, сегодня День Рождения? Вот давайте, кхм, его и отпразднуем. И подарки вручим. Как говорится, всем сестрам по серьгам… Но получается, кхм, не только у тебя, Миша, сегодня День рождения и подарки, у нас у всех, кхм, и у твоих родителей тоже. — обращается к Суслову. — Как Секретарь ЦК КПСС, огласите, кхм, кадровые решения Политбюро ЦК, Михаил Андреевич.

Суслов встает, открывает красную папку и торжественно возглашает:

— Товарища Филатова Евгения Константиновича, внести в безальтернативный список для голосования на ближайшем Пленуме ЦК по выборам на должность Секретаря ЦК по Экологии с переездом в город Москва. Должностная инструкция будет утверждена по избранию.

— Товарищ Лазарев Антон Геннадьевич рекомендуется к занятию вакантной должности Начальника Областного управления КГБ СССР с присвоением ему через год воинского звания генерал-майор. Юрий Владимирович, прошу оформить соответствующие документы.

— Политбюро ходатайствует перед Минфином СССР о применении специального коэффициента «два» к начислению персональной пенсии союзного значения товарищу Пичугину Ивану Поликарповичу. За особые заслуги перед Партией!

На вновь назначенных именинников смотреть было приятно, хотя и были они в одних простынях. Исполненное ими хором «Служим Советскому Союзу!» прозвучало мощно и искренне. Всем троим были пожаты руки. Они были обняты, трижды поцелованы в губы и теперь сидели обалдевшие, растроганные и счастливые.

— Так, Евгений, кхм, Константинович, — обращается к Филатову Брежнев, — Вот ты сейчас уедешь в Москву, в ЦК, а кто же на месте обеспечит выделение семье Миши земли и матфонды на строительство Дома? Кстати, я видел в отчете проект этого Дома, очень понравился, пришлю к тебе Посохина, пусть переймет, построим на Рублевке поселок для работников ЦК, пусть люди порадуются. Я бы и сам, гхм, в таком Доме пожил. — улыбается.

— Даже не переживайте, Леонид Ильич, — вскакивает с места Филатов. — Это вопрос уже решенный и носит чисто технический характер. Всё сделают! У меня в Области остается достаточно информаторов и если что-то будет не так… — хмурится и сжимает кулаки, — В общем, решим.

— Это хорошо, гхм, что решим, — продолжает Брежнев, — А то я слышал у вас там какой-то вор все решает? — Филатов внутренне сжимается и смотрит на Лазарева.

— Уже не решает, Леонид Ильич, — с места опять вскакивает без пяти минут генерал-майор и, вставая в стойку «смирно», чётко докладывает, — Вчера приговор городского суда в отношении гражданина Грабовского Юрия Сильвестрововича, 1914 г.р., с воровской кличкой «Юра Салехардский», приведен в исполнение. Высшая мера социальной защиты общества — расстрел.

— Крутеньки вы там, гхм, у себя на расправу — реагирует Брежнев на доклад пока ещё полковника, — Но так держать, молодцы! Никогда криминал не будет что-то решать в нашей Стране! Это наша Страна и мы будем её, кхм…, доить…, в смысле, оберегать и развивать!

И опять, грянули трехголосым хором «Служим Советскому Союзу!», тренировались, что ли? Потом всех, кроме меня, пригласили в парилку, и я понял, дело дошло и до меня.

* * *

Беседовали мы с Леонидом Ильичем наедине, усевшись в плетеные кресла на другом конце бассейна. Если, конечно, это было можно назвать беседой, так как говорил, в основном, он.

— Понимаешь, гхм, Ангел, — начал Брежнев, — Ничего что, гхм, на «ты»? — я кивнул, мол, ничего. — Награды твоим землякам, они все такие, гхм, заслуженные. Они привезли мне Скрепу, гхм, и тебя. Вовремя увидели, разобрались что к чему и, гхм, очень вовремя привезли. Не положено, конечно, людям, кхм, их уровня, Генеральному секретарю докладывать, но тут случай особый. Вот, и даже к себе в баню их пригласил, что для них, кхм, само по себе награда, да ещё какая. Высшая степень! Представляешь, как они, кхм, друзьям у себя расскажут, «А, мы тут, с Леонидом Ильичем, когда, кхм, в баньке у него парились…» А-ха-ха! Да пусть, кхм, заслужили. Только кто же им поверит?! А-ха-ха!

— Вряд ли ты и сам понял, гхм, ЧТО ты написал в сочинении. — продолжает Брежнев, отсмеявшись. — Слышал небось, про «Национальную Идею»? Так вот это и есть Скрепа. И у Романовых она была, гхм, помнишь, «За Бога, Царя и Отечество!». В-о-от! А у нас ее нет, вернее, не было до твоего появления. Как, гхм, мы за нее не бились, спроси потом у Пичугина, он тебе, гхм, расскажет. Была в Войну «За Родину, за Сталина!», очень, кстати, удачная, гхм, но, Слава Богу, временная. А без Скрепы, руководителю Страны плохо, народишко так, гхм, и норовит бунтовать, когда без Царя в голове. Образно, гхм, конечно.

«А ведь и в нашем времени такой идеи нет!», — подумал я, «Так ее и не сформулировали, а периодически появляющиеся эрзацы не в счет. Может поэтому Союз и развалили?»

— Ты же, как я понял, хочешь не только в лотереи выигрывать, а ещё и «Спасти Человечество от отходов?» — выводит меня из раздумий Брежнев. — Так вот, давай вместе, а?! Ты, гхм, с профессиональной стороны…, да не прячь ты глаза-то, чувствую я в тебе крепкого, гхм, профессионала. А я всему этому нужную политическую и государственную окраску придам. И не будет у нас больше дурацких «Экономика должна