— Еще как! — согласился Дерк. — Надо же Амру куда-то деньги девать.

Красотка спустилась в главный двор. Дерк вздохнул. Он изо всех сил старался не думать ни о деньгах, ни о том, сколько Мара могла занять, ни о дочери-русалке, которой у них теперь никогда не будет. «Надо придумать что-нибудь другое», — сказал он себе, когда копыта Красотки коснулись земли.

Несколько человек с горящими глазами фанатиков кинулись обихаживать Красотку. Еще несколько поспешили провести Дерка пред очи Амру. Гостя передали группе служителей, служители его передали жрецам, а эти жрецы — другим жрецам. Они провели Дерка по длинным галереям, разрисованным золотыми листьями, в пустую, залитую солнцем комнату, где его уже ждал улыбающийся Амру.

— Знай я, что у вашей лошади есть крылья, пригласил бы вас залететь прямо ко мне на балкон, — сказал Амру. — Проходите, присаживайтесь.

И он провел Дерка к стулу с высокой спинкой, напоминающему трон.

Усаживаясь на покрытый позолотой стул из резного кедра, Дерк подумал, что комната не так уж пуста. Узорчатый паркет был выложен из разноцветного ароматного дерева, и его устилали шелковые ковры изумительной красоты. Мраморные своды были покрыты искусной резьбой, изображающей дерево в цвету, а переплеты множества узких окон тоже были сделаны в виде деревьев, только увешанных плодами. Стены между окнами украшала чудесная мозаика из разноцветных камней, настоящий шедевр. И в то же время комната оставалась простой и строгой, вполне подходящей для жреца. «Как все-таки странно это все сочетается в Амру, — подумал Дерк. — Вот наряд его, скажем, выглядит скромно — но он же стоит дороже Деркхольма со всем его содержимым!» Дерк вдруг заметил, что забыл почистить сапоги после утренней дойки. А одна из манжет протерлась...

— Я пришел, чтобы попросить вас о помощи, — сказал Дерк, пряча обтрепанную манжету и стараясь поглубже засунуть ноги под великолепный стул.

— И вы тоже можете помочь мне, друг мой, — сказал Амру. — Как вы, должно быть, уже поняли из вашей черной книги, карт и списков, в этом году намечено проводить сражения рядом с моим городом, посреди моих полей и ферм — на этой земле, ради процветания которой я так тяжко трудился. Что же делать мне?

— Боюсь, вам вряд ли удастся хоть что-то сделать, сказал Дерк.

— По сражению каждую неделю — и так три месяца! — добавил Амру. — К следующей весне все будет вытоптано подчистую!

— Да, я искренне об этом сожалею, — сказал Дерк. — Но я хорошо управляюсь с растениями. Когда туры закончатся, я вернусь сюда и позабочусь, чтобы у вас был хоть какой-то урожай.

— Нужда и бедствия придут следом, — не унимался Амру. — Никто не посеет хлеб...

— Ой, ну что вы! Не может быть, чтобы все было настолько плохо, — попытался успокоить его Дерк. — Если вы велите своим людям все-таки провести сев, я постараюсь помочь им хоть что-то вырастить.

— Моих людей тоже стопчут, женщин изнасилуют, детей перебьют. Некому будет сеять хлеб.

— Но у вас же тут сотни гробниц и склепов! — возразил Дерк. — Спрячьте людей туда.

Амру вздохнул.

— Друг мой, — произнес он уже куда более нормальным тоном, — боюсь, вы не вполне поняли ход моих мыслей. Если Темный Властелин пожелает, он, конечно же, сможет оказать услугу другу и перенести сражение на несколько миль — скажем, миль на двадцать, к югу от гор, что служат границей моей страны.

— Это не так-то просто, — поспешил объяснить Дерк. — Видите ли, маршруты тщательно высчитывались, чтобы можно было привести несколько партий к одной битве...

Амру снова вздохнул.

— Сколько?

— Простите? — Дерк поймал себя на том, что теребит потрепанную манжету, и поспешил ее выпустить. — Если вы имеете в виду то, что я подумал, то я отвечу...

Он осекся. Ему бы очень пригодились эти деньги. Надо заплатить штраф, надо вернуть долги, которые наделала Мара, чтобы нанять целую деревню... С другой стороны, ему нужен бог — или вообще никто ничего не получит. А для этого ему нужна помощь Амру.

— Я не беру взяток, — сказал Дерк.

Амру уронил голову на грудь — точнее, на свой многоярусный подбородок. Вид у жреца сделался такой угнетенный, что Дерк добавил:

— Но я посмотрю, что можно будет сделать, и, если такая возможность представится, я передвину битву немного южнее. Это будет нелегко, поскольку в этом году все завязано на вас — вам полагается хранить последний ключик к моему слабому месту, — и Барнабас где-то здесь устраивает мой главный лагерь. Мне придется указать ему не то место на карте, а потом сказать, что я ошибся — ну или что-то в этом роде. Но я сделаю все, что смогу.

Амру поднял голову и очень серьезно посмотрел на Дерка.

— Вы — честный человек.

— Ну да, но...

Дерк заерзал па стуле. Резной стул заскрипел.

— И я восхищаюсь вашей честностью, — сказал Амру. — Но я, к печали моей, имею дело с большими деньгами. Вы вовсе не обязаны стараться задаром.

— Ничего-ничего. Я ведь сказал, что попытаюсь, — попробовал отговориться Дерк. — В конце концов, у меня может и не получиться.

— Очень честный, — вздохнул Амру. — Итак, вы сказали, что я могу вам помочь. И чем же?

У Дерка возникло смутное ощущение, что Амру, возможно, даже охотнее помог бы ему, если бы он принял взятку. Дерк подался вперед и объяснил, какое новшество придумал в этом году мистер Чесни. Все вышло куда хуже, чем предполагал Дерк. Стоило ему упомянуть Энскера, как Амру вскинул голову и крепко сжал полные губы. Чем дольше говорил Дерк, тем больше каменело круглое лицо жреца.

— Понимаете, это записано в контракте, — объяснил Дерк. — Я знаю, что контракт писался еще в те времена, когда мы с вами были детьми, но мистер Чесни убежден, что он по-прежнему действует. И никто в этом году не получит платы, если мы не сможем устроить явление бога.

— Никакие деньги этого не стоят, — выпрямившись, сказал Амру. — Воистину, волшебник Дерк, у каждого человека — свой камень преткновения. Вы сказали мне о своем. А теперь наткнулись на мой. За деньги я многое делал для мистера Чесни — но этого я делать не стану. Просто не смогу. Мы не повелеваем богами. Они повелевают нами. И всякая попытка принудить бога к чему бы то ни было — это грех.

«Ну надо же! Он и вправду благочестив!» — подумал Дерк. Он был уверен, что Амру говорит совершенно чистосердечно.

— Я понимаю. Я совершенно с вами согласен, — поспешно произнес он. — Но, быть может, вы бы мне подсказали, как можно было бы подделать...

— Ничего вы не понимаете, волшебник, — перебил его Амру, — иначе и спрашивать бы не стали. Тот, кто знает бога, даже не заговорил бы о подделке. Позвольте, я вам кое-что расскажу. Я не всегда был таким, как сейчас. Когда-то я был худеньким мальчиком, младшим в семье, а семья у нас была небогатая. Мы жили в горах, далеко к югу от этого места. У моего отца было несколько коров, несколько коз и стадо гусей. Мне тогда доверяли только гусей. Понимаете, если бы я потерял гусей, семье еще не пришлось бы голодать. А для того чтобы присматривать за скотом, я, по мнению моих родных, был слишком мал. Как-то раз я погнал своих гусей пастись на один зеленый холм. Я сидел там так же беззаботно, как вы сейчас сидите на этом стуле, не думал ни о чем особенном, немного скучал, и у меня не было никаких честолюбивых мечтаний — ну, самое большее, что когда-нибудь мне доверят коров. И тогда мне явился Энскер. Он предстал передо мною. Он был не дальше, чем я сейчас от вас. И это был бог. В том не могло быть ни малейших сомнений. Но я не смогу вам описать, каково это. Он улыбнулся мне. Он не спросил, как меня зовут. Он не просил что-нибудь сделать для него. Он просто встал передо мной и сказал: «Я — Энскер, твой бог» — и улыбнулся.