из Новгорода вся в сувенирах и подарках.

И прямо на пороге при всех расцеловала Гришу и сообщила.

– Гришка, я больше без тебя никуда не поеду! Мне было без тебя плохо!

– Тебе не понравилась экскурсия?

– В общем ничего, только я все время оглядывалась – где Гриша? Наверное, это плохо, что я так привыкла к нему – да, дядя Толя?

– Если ты совсем ничего без него не можешь, то это плохо. А если тебе не хватает его общества, его присутствия рядом с тобой – что же тут плохого? Вон как вы расцеловались!

После обеда Уля раздавала подарки и рассказывала о Новгороде, а потом Грише наедине рассказывала, как они там ночевали на турбазе за городом, и как ей его недоставало.

И они снова обнимались и целовались.

А потом Гриша рассказывал Уле про девочку Катю, которую похитили бандиты и которую спас его папа, и как он провел с нею время.

Но про купание лошадей Гриша Уле ничего не рассказал …

Но переезд утомил Улю, глаза у нее стали слипаться. И Гриша проводил ее в квартиру Галиных и пожелал спокойной ночи …

ОНА БЕЗМЯТЕЖНО СПАЛА

Она безмятежно спала и легкая улыбка оживляла ее лицо.

Во сне она раскинула руки и была так прекрасна, чуть прикрытая простыней – смуглое тело, округлая грудь с коричневыми сосками, крепкие руки.

Гриша зашел разбудить Ульяну. Он нагнулся и поцеловал ее в губы.

Еще не открывая глаз девушка обхватила шею Гриши, продляя поцелуй.

– Вставай, соня!

– Привет! Что, уже поздно? А мне снилось что-то очень хорошее …

Девушка отбросила простыню и спустила ноги на пол, затем встала и потянулась всем телом. Ее груди напряглись, соски стали еще острее, гладкий живот снизу охватывала резинка трусиков, а все тело выгнулось дугой.

– Давай, просыпайся! Я пошел готовить завтрак.

Гриша залюбовался девичьим телом, потом улыбнулся Уле и вышел.

К вечеру в доме культуры был концерт – что называется своими силами.

Выступали свои «артисты», но зал был заполнен и реагировал весьма бурно.

Гриша и Ульяна сидели на своих привычных местах в ложе «начальства», позади Свиридовых, рядышком, и Уля нашла его руку и обхватила своей.

Гриша погладил ее руку и, подняв, прижал к своей щеке.

– Давай убежим …

Чистый голос Вали Демидовой тем временем наполнял зал.

Ягода малина

В лес к себе манила,

Ягода малина в гости звала…

Держась за руки Гриша и Уля выскользнули из ложи, пересекли коридор и через запасной выход вышли прямо в березняк.

Как сверкали эти

Звезды на рассвете,

Ох, какою сладкой малина была.

– Ты знаешь, у меня такое чувство, что …

Гриша не дал ей договорить и закрыл ее рот поцелуем.

Целоваться они начали уже давно, но сейчас Уле показалось, что что-то изменилось. Его руки, обнимавшие ее за талию, медленно поднимались вверх и вибрировали. Ее тело само, без ее участия, придвинулось к его телу вплотную, а руки, которыми она обычно обнимала его за шею, сползли вниз, забрались под куртку и обхватили его тело.

Задохнувшись, они разорвали губы, но не отстранились, а еще теснее прижались друг к другу. Его рука гладила ее лопатки, а другая спустилась вниз и ласкала округлость, прикрытую тонким платьем и трусиками.

Ей показалось, что она что-то почувствовала там, внизу, где она так плотно прижалась к нему. А руки ее гладили его спину и еще сильнее прижимали грудь к его груди.

– Гриша …

– Улечка …

– Я люблю тебя, Гриша …

– Я люблю тебя, моя Улечка …

Они прошли немного вглубь березняка.

Гриша накинул ей на плечи свою крутку – вечерело и стало прохладно, и в легком платье ей стало зябко несмотря на его руки. Или ей было зябко от чего-то нового – ведь они еще никогда вот так не обнимались?

– Нет, бежим домой!

Чуть запыхавшись они вошли в квартиру, в комнату Гриши, и снова обнялись. Гриша целовал ее и гладил всю ее сверху донизу, а Уля начала расстегивать пуговицы на его рубашке.

– А если войдут?..

Гриша оторвался от нее, взял со стула майку и вышел.

Майку он узлом привязал на ручку двери.

Уля сидела на его диване. Гриша сел рядом, обнял ее, прильнул к ее губам. Само собой получилось, что они откинулись на спину и крепко обнялись.

– Я хочу стать твоим первым мужчиной …

– Я хочу стать твоей первой женщиной, мой милый …

МАЙКА на ДВЕРИ

Майку на дверной ручке первой увидела Тоня, но ей показалось, что Свиридов, шедший за ней следом, остановил деда Васю еще раньше, приложив палец к губам.

– Тс-с! Пошли-ка на кухню!

Василий Васильевич тоже увидел майку и желание порасспросить про концерт у него почему-то пропало.

– Что это!?

– Просто у Гриши нет картонки с надписью «Не беспокоить!».

– И вы думаете, что …

– А почему бы и нет?

Василий Васильевич быстро ушел в расстроенных чувствах, а Свиридов и Тоня прошли к себе.

– Думаешь, они … уже?

– Милая моя, они уже совсем взрослые!

– Я уже давно боюсь, что они не сдержатся – они ведь очень давно целуются и практически все время вместе. Особенно я испугалась когда заметила, что Уля переодевается в его комнате – войдет в платьице, а выйдет в джинсах … Гриша молодец – он так долго держался, а это нелегко. А Уля так его слушается! Ты не «подглядел» за ними? Я бы не удержалась!

– Не подглядел. Но «подслушал» их эмоции – они так счастливы, обладая друг другом! Даже трудно было понять, кто из них счастливее.

– Ты говорил с Гришей? О его первой женщине?

– Ну, как ты думаешь? Конечно. И он очень внимательно слушал меня и даже вопросы задавал.

– Да, он долго держался … Но природа берет свое.

– Почему ты думаешь, что инициатором была не Уля?

– А я помню, как он пришел ко мне в постель после вашей поездки в тюрьму.

– И что было?

– Не было ничего, хотя он и был не в себе после этой поездки, но я почувствовала не мальчика, а мужчину … И как он рисует женщин – он так видит их красоту. Да ты и сам все это знаешь!

– Но он мне так и не показал рисунки, где позировала ему ты. Ты обнаженная позировала?

– И обнаженная тоже. Но что тебе стоит «подглядеть» все это?

– Это невозможно. И ты это знаешь.