— Я тоже, — крикнул ей вслед Глен. — Обожаю бездельничать.

Рина улыбнулась и пошла вниз. На середине лестницы она остановилась и бросила прощальный взгляд на ночное небо. Ей захотелось поддразнить Глена — мол, полнолуние, так что особенно-то не расходись, но, едва она обернулась, как язык у нее прилип к гортани: Глен уже разговаривал с другой женщиной. И это была Джоан Кендрик.

Не странно ли — судовой врач, как ни в чем не бывало, болтает с наследницей миллионного состояния. А впрочем, что в этом такого? Может, Джоан неважно себя чувствует и, натолкнувшись на доктора, просит дать ей лекарство.

Но больной Джоан Кендрик не выглядела. Она смеялась, явно заигрывала с Гленом, делала глазки, словом — флиртовала.

Рина поморщилась, но тут же пожала плечами. Какое ей дело до Джоан, с кем хочет, с тем и флиртует. По крайней мере, теперь Рина воочию убедилась, что она не с Килом.

Да хватит же! — прикрикнула она на себя. Нельзя вести себя и рассуждать, словно тебе пятнадцать лет. Я сама сказала Уэллену, что не хочу иметь с ним ничего общего, так что он полностью свободен в выборе.

Тем не менее, подменяя Ларса и уже раздавая карты, Рина никак не могла прогнать навязчивого видения: она об руку с Килом Уэлленом бредет босиком по пляжу. Как обычно, за столом было полно народа. И откуда это берется столько людей, с некоторым раздражением подумала Рина, готовых не моргнув глазом проигрывать гигантские суммы. Да половину Индии, наверное, можно кормить в течение недели на деньги, которые идут на одну лишь игру в блэкджек.

Она уже полчаса манипулировала картами, когда пальцы ее вдруг снова задрожали. Рине не надо было даже поднимать головы, чтобы понять, кто появился: она узнала его по рукам. Длинные, сильные, слегка загрубевшие загорелые пальцы. Никаких колец. Чистые, коротко подстриженные ногти. И исходящий от него легкий мужской запах тоже уже был хорошо знаком. Сколь бы неуловим он ни был, Рина безошибочно распознавала его и среди куда более пахучих духов и одеколонов.

Он устроился на дальнем конце стола. Несмотря на легкую дрожь, ее пальцы умело делали свое дело. Она сдала карту ему, потом себе, потом двинула вокруг сто ла. Черт, опять у него туз — Рине захотелось порвать колоду.

У нее — девятка и тоже туз.

— Больше не прикупаю. У меня девятнадцать, — объявила она.

Остальные пятеро прикупили. У всех перебор.

Подгребая к себе фишки, Рина почувствовала, что на руку ей легла его ладонь.

— Двадцать одно. — Движением фокусника Кил перевернул свою нижнюю карту и, слегка усмехнувшись, посмотрел прямо ей в глаза. — Смотрите-ка, даму червей вытащил.

Пряча за бесстрастным выражением и злость, и какое-то странное ощущение — словно волна накатила, — которое вызвал у нее этот спокойный голос, Рина выплатила ему выигрыш.

Он просидел еще минут пятнадцать, выигрывая кон за коном. Остальные подтрунивали над его везением, Кил небрежно отшучивался.

Рина не отрывала глаз от карт, но заметив, что на месте сильных загорелых рук оказались другие, пожалуй, старческие, поняла, что он ушел. Как ни странно, она почувствовала странную горечь, словно утратив что-то; с этого момента время потянулось бесконечно.

На сей раз Рина не сразу пошла к себе в каюту — заглянула по пути в «Манхэттен», где осчастливила официанта заказом ирландского кофе без кофеина. Она не искала, действительно не искала Кила, но сразу же отметила, что его здесь нет. Судно большое, он может быть где угодно. Не исключено, что и на берег отправился.

Добравшись наконец к себе, Рина приняла душ, переоделась на ночь и, приготовив себе грога, взялась за журнал. Потягивая горячий напиток, она добросовестно всматривалась в строки, но когда допила, вынуждена была со смущением признать, что не запомнила ни слова. Она вылезла из кровати, прополоскала рот, чтобы избавиться от неприятного сладкого привкуса, выключила свет и уткнулась носом в подушку. Интересно, хоть сегодня-то удастся заснуть?

Впрочем, за день она изрядно набегалась, так что сразу погрузилась в полудрему, которой предстояло смениться крепким и спокойным сном.

Где он сейчас, мелькнуло в затухающем сознании. В какой-нибудь из гостиных? Или на палубе? И с кем? Может, в постели? В чьей?

Стоило этим вопросам возникнуть, как сон сразу же пропал, и все попытки от них отделаться ни к чему не привели. Поведение свое и выражение лица Рина умела контролировать, но смятенные чувства — нет. Она не могла не думать о его словах.

Он ясно дал понять, что она ему небезразлична, но в казино они и двумя фразами не обменялись. А в гостиной — это непонятное нечто, мелькнувшее у них обоих в глазах. Рина была почти уверена, что именно он попросил исполнить песню.

Нечто… Не хотела она никаких нечто. Не хотела никакого будущего и все же продолжала гадать, где он, даже снова погружаясь в сон.

Рина бы сильно удивилась, узнав, что конгрессмен Кил Уэллен тоже в постели, и причем в своей. Днем он вволю наплавался и теперь ощущал приятную усталость.

Общаться ни с кем не хотелось — даже с Доналдом. Уже сейчас ясно, что путешествие получится на редкость удачным — пусть даже достигнутые соглашения не сразу обернутся какими-то конкретными политическими акциями; однако же, основы заложены. Вместе со старшим сенатором от штата Юта и представителями Югославии и Восточной Германии (а также в сопровождении полудюжины охранников) Кил поужинал на берегу, и все прошло как по маслу. Договорились о целом ряде частных проектов, и кто знает — может, и в дискуссиях по ядерным делам удастся достичь настоящего успеха.

А обстановка — лучше не бывает. Теплый ветерок, гостеприимная яхта, ласковое солнце. Просто приятно работать.

Но нынче вечером ему хотелось побыть одному — ночью хорошо думается о дневных грезах. Рина… Килу еще не верилось, как ей удалось так быстро заполнить всю его душу. И тем не менее это так. Он в любом случае не прошел бы мимо нее, но теперь, зная, с кем его свела судьба, по-особому смотрел на происходящее. Она ему нужна, и он хотел, чтобы и она в нем нуждалась. Он жаждал ее, хотел сделать своей — ради них обоих.

Ослабив галстук, Кил обошел просторную каюту, последовательно щелкая выключателями. Окна выходили на верхнюю палубу, и если кому-нибудь придет в голову остановиться и заглянуть внутрь, надо надеяться, ничего не будет видно, хотя через тяжелые кремовые шторы и проникал лунный свет, да и бортовые огни отсвечивали, что придавало помещению несколько загадочный вид. Этого света вполне хватало, чтобы раздеться и швырнуть одежду на спинку парчового — тоже кремового — кресла.

Затем он улегся на огромную кровать и натянул одеяло до пояса. Сплетя пальцы за головой, Кил подумал, что он все же напрасно так уверен, что удастся покорить Рину.

Даже смешно как-то.

Пока-то он не слишком далеко продвинулся в достижении цели.

За карточным столом она настолько его пленила, что он готов был аплодировать ее хладнокровию. Ни глазом не моргнет, ни единым движением себя не выдаст — лишь эти чудесные глаза в обрамлении густых темных ресниц и спокойный, чуть вызывающий взгляд.