— Согласна, — поддержала меня Люси.

Я подошла к окну над раковиной, откуда были видны наши машины. Покрышки напоминали черные резиновые лужи на снегу.

— Прокололи сбоку, так что не заклеишь, — заметил Марино.

— Что будем делать? — спросила я.

— У ричмондской полиции есть договоренность с другими управлениями, и с местной я уже связался. Скоро будут здесь.

Самому Марино требовались специальные, полицейские покрышки и обода, а нам с Люси — мишленовские и гудиеровские, потому что мы, в отличие от него, приехали на личных автомобилях. Я напомнила ему об этом.

— У нас есть прицеп с платформой. Загрузят твой «бенц» и развалюшку Люси и отвезут в «Белл тайр-сервис» на Вирджиния-Бич-бульвар.

— Никакая она не развалюшка, — возмутилась Люси.

— Какого черта тебя потянуло купить игрушку цвета дерьма попугая? Корни майамские лезут, да?

— Дело не в корнях, а в бюджете. Мне она досталась за девятьсот долларов.

— Хорошо, подождем. Но что мы будем делать сейчас? — спросила я. — Ты же знаешь, что они никогда не торопятся. А сегодня Новый год.

— Вот тут ты права. Но все просто, док. Если собираешься в Ричмонд, поедешь со мной.

— Отлично. — Спорить я не стала. — Тогда давайте займемся делами, чтобы ничего нас не задерживало.

— Сложи-ка для начала свои вещи, — предложил Марино. — По-моему, тебе надо убираться отсюда насовсем.

— Мне придется остаться здесь до возвращения доктора Манта из Лондона. Другого варианта нет.

Тем не менее собралась я так, словно возвращаться в коттедж в ближайшие сто лет уже не собиралась. Потом мы постарались как можно тщательнее провести собственное расследование, поскольку случившееся подпадало под определение «мисдиминор»,[16]а надеяться на усердие местной полиции не приходилось. Сделать слепки следов обуви мы не могли, поэтому пришлось ограничиться фотографиями, хотя сами следы говорили лишь о том, что неизвестный — человек крупного сложения, а ботинки или сапоги у него с подошвой «вибрам».

Ближе к полудню прибыл красный тягач-эвакуатор, за рулем которого сидел молодой полицейский по фамилии Сандерс. Порезанные покрышки я положила в багажник Марино. Передок «форда» подняли лебедкой, и, пока машина висела в воздухе, словно готовясь взлететь, парни в комбинезонах и утепленных куртках быстро взялись за дело, ловко орудуя домкратом. Сандерс спросил, не связываю ли я происшествие с моей профессиональной деятельностью. Я ответила, что так не считаю, и объяснила ситуацию.

— Вообще-то по этому адресу проживает мой заместитель. Доктор Филипп Мант. Он сейчас в Лондоне, по личным делам, и я просто временно его замещаю.

— И никто не знает о том, что вы здесь? — поинтересовался Сандерс, который оказался не таким простаком, как казался.

— Разумеется, кое-кто знает. Я же исполняю его обязанности, принимаю звонки.

— Итак, мэм, вы не считаете, что происшествие имеет какое-то отношение к вашей профессиональной деятельности. — Он записал что-то в блокнот.

— В настоящее время у меня нет для этого оснований, — ответила я. — Скорее всего, это дело рук какого-то юнца, выпустившего таким вот образом избыток своей энергии.

Сандерс взглянул на Люси, которая разговаривала в сторонке с Марино.

— А это кто? — спросил он.

— Моя племянница. Она из ФБР, — сказала я и назвала ее фамилию.

Сандерс направился к ней, а я решила еще раз пройтись по коттеджу. Внутри заметно потеплело. Солнце светило в окна, как будто смывая краску с мебели. В воздухе с прошлого вечера еще ощущался запах чеснока. В спальне я просмотрела ящики, окинула взглядом одежду, висевшую в шкафу. На душе было грустно, но не из-за вынужденного расставания с коттеджем, а из-за того, что я тут так и не прижилась.

А ведь сначала я думала, что мне здесь понравится.

Пройдя по коридору, я заглянула в комнату, где спала Люси, потом прошла в гостиную, где мы едва ли не до утра читали «Книгу Хэнда». В памяти ожили жуткие картины — я зябко поежилась, а руки покрылись мурашками. Кровь как будто похолодела от страха, и я вдруг с полной ясностью поняла, что не могу оставаться в доме коллеги ни секундой дольше. Я выбежала на веранду и быстрым шагом прошла дальше, в заднюю часть двора. Яркое солнце придало сил и уверенности. Некоторое время я смотрела на океан, потом подошла к стене.

Снегу намело столько, что я увязала по щиколотки. Подойдя ближе, я обнаружила, что следы исчезли. Незнакомец, фонарик которого заметила Люси, перебрался через стену и сразу же ушел. Потом он — или кто-то еще — все же вернулся, потому что следы возле наших машин появились уже после того, как снегопад прекратился, и эти следы уже не были отпечатками дайверских ботов или аквашузов. Я заглянула за стену, туда, где за дюной начиналась широкая береговая полоса.

Торчавшие из сугробиков метелки униолы походили на ободранные перья. Ветер гнал по темно-синей воде мелкую рябь. Я пробежала взглядом по берегу, от края до края, но не обнаружила ни малейших признаков жизни.

В тревожном ожидании я долго смотрела вдаль невидящими глазами, а когда повернулась, то едва не наткнулась на детектива Роша, стоявшего совсем рядом со мной.

— Господи, — выдохнула я. — Никогда больше так не подкрадывайтесь ко мне.

— Прошел по вашим следам, поэтому вы и не слышали. — Он стоял, держа руки в карманах кожаной куртки и преспокойно жуя жвачку. — Когда захочу, у меня это хорошо получается.

Я смотрела на него, чувствуя, что моя неприязнь к этому человеку крепнет с каждой минутой.

На нем были темные брюки и высокие ботинки. Глаза прятались за темными стеклами очков, но я, и не видя их, знала, что нужно детективу Рошу. Мне был хорошо знаком этот тип людей.

— Услышал, что у вас тут произошло, вот и приехал предложить помощь, — произнес он.

— Мы вроде бы не звонили в чесапикскую полицию.

— У нас общий канал связи с полицией Вирджиния-Бич, вот я и услышал о ваших проблемах. Должен признаться, сразу же подумал, что здесь может быть какая-то связь.

— Связь с чем?

— С нашим делом. — Рош подошел ближе. — Похоже, с вашими машинами кто-то серьезно поработал. Я бы сказал, это смахивает на предупреждение. Как будто кто-то считает, что вы сунули нос не в свое дело.

Я бросила взгляд на его ноги — кожаные ботинки «гортекс» цвета темной печенки — и след, оставленный им на снегу. Рош был крупный мужчина с большими руками и ногами и носил обувь с подошвой «вибрам». Я снова посмотрела ему в лицо, которое было бы приятным, если бы оно не выдавало ничтожную, мелочную душонку.