Слабая дрожь пробежала по телу миссис Пи, когда она поняла, насколько важно королю ее общество. Она опасалась, что после того, как стая улетела, Корин может почувствовать себя брошенным и вновь впасть в тоску. Миссис Пи знала, что он имел желудочную склонность к меланхолии. Однако, подобно всем слепым змеям, она обладала исключительно развитой чувствительностью, поэтому с облегчением перевела дух, убедившись, что в последние ночи король не только не испытывает ни малейших признаков депрессии, но, напротив, весь переполнен новой энергией, волей и решимостью. И все-таки, уже уползая из дупла, миссис Плитивер почувствовала нечто необычное. Она готова была поклясться, что, когда Корин подошел к очагу, чтобы поворошить угли, в желудке его всколыхнулась слабая тень сомнения.

Языки огня плясали в очаге, бросая колышущиеся тени на стены дупла, но Корин не сводил глаз с сердцевины одного-единственного пламени. Он знал, что не найдет в нем ответы на свои вопросы. Огонь редко давал точные подсказки. Он лишь открывал возможности — правдивые, однако весьма туманные. Корин невольно вспомнил свои первые опыты огнечейства, когда он только-только начал понимать, что образы в сердце огня имеют какое-то значение. В погребальном костре, на котором были сожжены кости его отца, Корин впервые увидел сверкающий уголь Хуула. Разумеется, в то время он и понятия не имел о том, что увидел. Но потом тот же огонь открыл ему правду, которую он уже давно начал подозревать, — правду о том, что его отец Клудд не был злодейски умерщвлен Сореном, как с рождения твердила ему мать, а пал от лапы Сумрака в страшной войне, развязанной Чистыми. Нира всю жизнь лгала ему — лгала об отце, лгала о Чистых, а самое главное, лгала о его дяде и Ночных стражах Га'Хуула. Теперь Корин снова смотрел в огонь, понимая, что, вопреки всему, ищет в нем ответ на вопрос, который не давал ему покоя. Что он будет делать, если Хрит не позволит перенести уголь в совитель на горе Времени? Что тогда?

— И ты ожидал, что мы примем к себе этот уголь?

Тенгшу еще никогда не видел Хрита в таком гневе. Зеленый свет мудрости, светившийся в глубине его глаз, стал еще ярче.

— Да знаешь ли ты, что здесь произошло за время твоего отсутствия? Можешь ли ты представить себе, какие сведения я получил сегодня утром?

Перья на голове Хрита были коротко острижены, за исключением одинокого голубого перышка, торчавшего вертикально вверх. Это был особый знак духовных учителей, мудрых пику, живущих в совители. Сейчас голубое перо дрожало от возмущения.

— Нет, почтенный Теоцзы. Мне неизвестно об этом. Просветите меня.

— Верная фрейлина дворца Панцю только что сообщила, что сразу несколько драконовых сов улетели!

— Что? — вскричал Тенгшу, чувствуя, как содрогается его желудок.

— Они использовали ту же тактику, что и Орландо. — Всегда спокойный голос Хрита сейчас срывался от волнения.

— Они самостоятельно лишили себя части оперения?

— Да. Разумеется, у них были сообщники. Двое, а может быть, даже трое слуг низшего разряда сбежали вместе с ними.

Тенгшу был потрясен. Он закрыл глаза, собираясь с мыслями.

— Это моя вина. Я не должен был покидать свой пост у Врат ветра.

Мудрейший Теоцзы устало опустился на ветку окаменевшего дерева в своем дупле, расположенном на самой вершине горы Времени и носившем название дупла Величайшей концентрации. Крылья его слегка обмякли.

— Это не твоя вина. Если бы ты остался на своем месте, они нашли бы другой путь к Реке ветра.

— Возможно, но на линии цюй остались бы их следы — выпавшие перья, колебания воздуха.

Теоцзы с глубочайшим сочувствием посмотрел на него и промолвил:

— Мне не нужно, чтобы ты терзался запоздалыми сожалениями. Мне нужен твой разум, Тенгшу. Ты — мудрец. Я уверен в том, что эти совы объединились с Орландо, который ныне, насколько я знаю, называет себя «Стригой». Мы пока не знаем, что они собираются делать, однако вполне вероятно, что они могут вернуться сюда, дабы посеять величайшую смуту в нашем царстве. Мы должны быть готовы. Я с самого начала знал, что появление этих Ночных стражей не сулит нам ничего доброго! Более тысячи лет мы жили вдали от сов из других царств. Блистательная изоляция сделала нас такими, какие мы есть.

«Он называет эту изоляцию „блистательной“! — горько подумал Тенгшу. — Но ведь нельзя жить так вечно». В любом случае теперь было уже слишком поздно. Они должны были помочь Хуульским совам. Они больше не могли позволить себе роскошь так называемой «блистательной изоляции». Несмотря на то что долгие годы Тенгшу, известный в Серединном царстве как «мудрец, живущий у конца Реки», вел уединенную жизнь отшельника, он был гораздо больше осведомлен о внешнем мире, чем это можно было бы предположить. Он был мудр, но при этом расчетлив и осторожен. Он умел оказывать влияние на других сов, но при этом действовал не в своих интересах, а лишь ради благих целей. Вот и сейчас Тенгшу решил применить ту же тактику к Хриту, мудрейшему Теоцзы. Но, в отличие от Стриги, его оружием были не лесть и обман, а честность и прямота.

— Вы правы, Теоцзы. Углю Хуула не место в совители. Будучи перенесен сюда, он подвергнет всех нас огромной опасности. Он поставит под угрозу все мечты об изоляции нашего Серединного царства, которой мы так долго дорожили.

— Я рад, что ты понимаешь мои опасения, — кивнул Теоцзы.

— Я понимаю. Очень хорошо понимаю. Но еще я понимаю то, что печать с врат нашего царства уже сорвана. Больше тысячи лет Хуульский мир не догадывался о нашем существовании. Однако, по милости нашего первого Хрита, мы знали о них.

— Тео понимал, что, как только хуульские совы узнают о нас, неизбежно начнется война. Он учил нас пути кротости, ибо всем желудком ненавидел оружие, которое он сам создал, будучи… Как это называлось, Тенгшу? Я забыл это отвратительное слово.

— Будучи кузнецом.

— Да-да, кузнецом. И он был прав. Совсем недавно мы своими глазами видели битву с использованием этого страшного орудия. И эта битва разразилась в нашем воздухе, в наших небесах!

«Но ты не понимаешь одного — не существует такого понятия, как „наше небо“ или „наш воздух“, — подумал про себя Тенгшу. — Небо — это данность, это вселенная, соединяющая всех сов, будь то хуульских или чжоученьских!»

— За этой битвой могут последовать другие, Теоцзы, — продолжал Тенгшу. — Вот вы давеча вспомнили, как деспотические совы, именующие себя Чистыми, выследили Ночных стражей и напали на них в нашем царстве. Но разве в этом была вина Ночных стражей? Разве благороднейший Теоцзы не писал, что Ночные стражи — это добрые и благородные совы? Вы должны понять, что Орландо и другие драконовы совы, тайком покинувшие дворец Панцю, улетели в Хуульские царства, чтобы примкнуть к войскам врагов этих стражей. Вы знаете, что Чистые жаждут заполучить уголь. Этого же хочет наш Орландо. Если уголь попадет в злые когти, это будет катастрофой для всех сов, где бы они ни жили — в Серединном царстве или в Хуульском мире.