— А ты что стоишь, Марина? Собирайся, мы уходим, — бросил дядя Никита на ходу Маринке.

Гости быстро оделись и ушли. Добрыня перестал вопить — это сыграл свою роль подзатыльник, которым дядя Никита, раздосадованный тем, что приходится уходить от маминых пирогов, наградил своего отпрыска. А дома Добрыню неминуемо ждала большая взбучка.

Праздник закончился. День рождения прошел как-то не очень радостно. Я тихо ушла в свою комнату, а родители еще два часа гремели посудой и спорили, честно ли я выиграла последний конкурс, не нужно ли было дать Добрыне с Маринкой фору, раз уж я такая… Особенная. Мне показалось это очень обидным, я залезла с головой под одеяло и подумала, что, конечно, прощу их, но нескоро. Они даже не вспомнили, какую фору имели Добрыня с Маринкой в музыкальных конкурсах. И однако же никто никогда не сомневался в том, что они выигрывали честно.

Это был последний Новый год и мамин день рождения, когда мы собирались вместе. Именно тогда родители стали посматривать на меня с некоторой опаской и раздражением. Мои так некстати проявившиеся способности хоть и не разрушили их многолетнюю дружбу с Добрыниными родителями, однако накал этой дружбы снизился не на один десяток градусов.

Я же для себя поняла одно: если я хочу что-либо запомнить навсегда, мне нужно всего лишь посмотреть на это. Если же запоминать я не хочу, то самый лучший выход — закрыть глаза за секунду до того, как «это» случится.

Итак, стоящий около моей машины эсбэшник сделал шаг вперед и полез во внутренний карман пиджака… Инстинкт, который невозможно вытравить даже несколькими веками цивилизации, шепнул мне, что пришла пора закрыть глаза. Что мне совсем не нужно видеть то, что сейчас произойдет.

Я опоздала на какую-то долю секунды.

Косматое чудовище по кличке Мальчик бросилось в атаку. Второй эсбэшник, увидев, что на его товарища напали, выкрикнул что-то типа «Федя» и тоже попытался достать пистолет. Я удивилась. Воистину, ничто человеческое не чуждо… даже сотрудникам Службы безопасности. Мне всегда казалось, что они должны быть менее эмоциональны. С другой стороны, обстоятельства смерти Феди (а в том, что Федя уже мертв, я не сомневалась) были настолько нетипичными и ужасными, что могли вывести из душевного равновесия даже офицера СБ.

Второй офицер успел достать пистолет, но выстрелить ему не дали. Мужчина в кроссовках легко и элегантно сделал выпад и ударил эсбэшника по руке тростью. Пистолет отлетел в сторону и, судя по звуку, шлепнулся в грязь.

Моя машина раскачивалась, Мальчик что-то делал с телом Феди.

— Мальчик, фу, — скомандовал хозяин.

Пес замер, потом недовольно рыкнул. Федино тело в последний раз ударилось о дверцу машины.

— Вы не можете… — заговорил второй сотрудник СБ. — Вы не можете убить меня… Я узнал вас…

— Раз ты узнал меня, — насмешливо ответил мужчина в кроссовках, — мне ничего не остается… Мальчик, фас…

На этот раз я успела закрыть глаза, но не заткнуть уши. Короткий крик, рычанье, после чего невозмутимый голос хозяина Мальчика произнес:

— Ну все, хватит. Фу, я сказал. Иди сюда, Мальчик к ноге.

Гибрид крокодила с овчаркой послушно пристроился рядом с хозяином. И они ушли. А я осталась. С двумя трупами — один из которых подпирал снаружи дверцу моей машины — и с перспективой долгих разговоров, именуемых иначе допросами, в районном (а то и повыше бери — в городском) отделении СБ с коллегами трупов. Безусловно, они до меня доберутся. Вот угораздило же этого перца прижиматься именно к моей машине, будто здесь других тачек нет. Я разозлилась на покойника, но быстро вспомнила, что, в общем и целом, парень просто выполнял свою работу — искал машину, водитель которой не подчинился приказу сотрудника СБ. Но доказать, что это была моя машина, они не смогут. Стало быть, раз меня невозможно (я от души надеялась, что это так) «пристегнуть» к аварии и смерти депутата Ардениса, все, что они могут мне инкриминировать, можно спокойно объяснить невероятным совпадением. Некто злодейски убил двух офицеров СБ… Меня в момент, когда Некто вершил свое темное дело, в машине не было, этой версии и нужно придерживаться. Тем более даже поверхностная экспертиза быстро установит, что сотрудников загрызла собака. Собаки у меня нет, стало быть, я автоматически исключаюсь из списка подозреваемых. В конце концов, тут стройка рядом, а на стройке всегда живут стаи бродячих собак. Получается очень логично. Сотрудники прочесывали район и совершенно случайно вторглись в ареал обитания стаи, за что и пострадали. Я решила, что пострадавших уже достаточно и мне, чтобы тоже не пострадать, нужно смываться.

На всякий случай я просидела в машине еще не менее десяти минут, потом аккуратно выглянула в окно: вдруг мужчина с Мальчиком надумают вернуться. На площадке около стройки никого не было.

Я попыталась открыть дверцу, но ничего не вышло: всю левую сторону прочно заблокировало Федино тело. Пришлось выбираться через пассажирскую дверь. От долгого сидения в скрюченном состоянии у меня болела шея и затекли ноги. Я немножко попрыгала на месте, чтобы восстановить кровообращение в нижних конечностях. Потом, собравшись с духом, все же решила взглянуть на место преступления. Открывшаяся моему взору картина была ужасна. Федя под напором Мальчика продавил изрядную вмятину в левой задней дверце. Сейчас в этой вмятине уютно покоилась Федина голова. Я с трудом поборола желание отодвинуть тело Феди и посмотреть, не выпрямится ли дверца. По-хорошему, стоило бы вызвать службу безопасности движения и позвонить в страховую компанию. Интересно, этот случай подходит под определение «ущерб» или они отнесут его к форс-мажорным обстоятельствам и мне придется ремонтировать дверцу за свой счет?

Ладно, все равно раньше завтрашнего дня я это не узнаю. Самое плохое, это если я утром приду за машиной, а трупы еще не обнаружат. Чтобы избежать этого, нужно… Нужно выпить рюмочку на ночь, а завтра поехать на метро. А теперь пора уходить. Я двинулась в сторону домов, старательно обходя лужи — на всякий случай, чтобы не оставлять следов. Я уже не помнила точно, когда потеплело, вдруг потом выяснится, что в то время, когда я якобы оставила здесь машину, лужи еще не растаяли. Всегда нужно помнить о мелочах, именно на них прокалываются преступники. Я собралась перепрыгнуть через последнюю лужу, как вдруг увидела пистолет. Дальнейшими моими действиями точно управлял не разум. Я нагнулась и подняла оружие. Пистолет оказался неожиданно большим, тяжелым и наверняка заряженным боевыми патронами. Пожалуй, стоит положить его обратно. Вместо этого я достала из сумки бумажный носовой платок, вытерла пистолет и пристроила его в отделение с косметичкой. Платок я выбрасывать не стала, а предусмотрительно забрала с собой. Что ж, у меня был неплохой шанс поучаствовать в этом деле в качестве потерпевшей и стрясти страховую премию, теперь и этот шанс я упустила. В их глазах я преступница. Мало того что не сообщила о двойном убийстве, совершенном, можно сказать, у меня на глазах, но еще и похитила табельное оружие. Это уже отдает мародерством. Содрогаясь от отвращения к себе, я дворами добралась до своего дома. Лифт вызывать не стала — у нас в подъезде слишком хорошая акустика, особенно ночью; кто-нибудь из соседей может запомнить, что в районе полвторого ночи кто-то приехал на пятый этаж. Учитывая, что из шести квартир на шестом этаже обитаемы только четыре, у сотрудников Службы безопасности могут появиться вопросы ко мне и к соседям. Например, почему время моего возвращения домой почти совпадает с предполагаемым временем смерти двух офицеров, находившихся на ответственном задании. За этим стопроцентно последует обыск, найдут пистолет… Может, пока не поздно, выбросить его в мусоропровод?