– Нужно успеть. План должен быть выполнен любой ценой. В крайнем случае я вам подкину одного программиста.

– Дело не в программисте. Я давно просил вас дать еще одну машину.

– А я давно вас просил выбросить «Смерч». Ведь эта рухлядь числится у нас на балансе. Поймите, что там мало разбираются в тонкостях. Есть машина – и ладно. Мне уже второй раз срезают заявки. «Смерч»! Тоже название придумали!

– Вы забываете, что…

– Ничего я не забываю, – перебил Голиков. – Все эти дурацкие попытки моделировать мозг в счетных машинах давно кончились провалом. У нас – Вычислительный центр, а не музей. Приезжают комиссии, иностранные делегации. Просто совестно водить их в вашу лабораторию. Никак не могу понять, что вы нашли в этом «Смерче»?!

Семако замялся:

– Видите ли, Николай Петрович, я работаю на «Смерче» уже тридцать лет. Когда-то это была самая совершенная из наших машин. Может быть, это сентиментально, глупо, но у меня просто не поднимается рука…

– Чепуха! Все имеет конец. Нас с вами, уважаемый Юрий Александрович, тоже когда-нибудь отправят на свалку. Ничего не поделаешь, такова жизнь!

– Ну, вам-то еще об этом рано…

– Да нет, – смутился Голиков. – Вы меня неправильно поняли. Дело ведь не в возрасте. На пятнадцать лет раньше или позже – разница не велика. Все равно конец один. Но ведь мы с вами – люди, так сказать, гомо сапиенс, а этот, извините за выражение, драндулет – просто неудачная попытка моделирования.

– И все же…

– И все же выбросьте ее к чертям, и в следующем квартале я вам обещаю машину самой последней модели. Подумайте над этим.

– Хорошо, подумаю.

– А план нужно выполнить во что бы то ни стало.

– Постараюсь.

* * *

В окружении низких, изящных, как пантеры, машин с молекулярными элементами этот огромный громыхающий шкаф казался доисторическим чудовищем.

– Чем ты занят? – спросил Семако.

Автомат прервал ход расчета:

– Да вот, проверяю решение задачи, которую решала эта… молекулярная. За ними нужен глаз да глаз. Бездумно ведь считают. Хоть и быстро, да бездумно.

Семако откинул щиток и взглянул на входные данные. Задача номер двадцать четыре. Чтобы повторить все расчеты, «Смерчу» понадобится не менее трех недель. И чего это ему вздумалось?

– Не стоит, – сказал он, закрывая крышку. – Задача продублирована во второй машине, сходимость вполне удовлетворительная.

– Да я быстро. – Стук машины перешел в оглушительный скрежет. Лампочки на панели замигали с бешеной скоростью. – Я ведь ух как быстро умею!

«Крак!» – сработало реле тепловой защиты. Табулятор сбросил все цифры со счетчика. Автомат сконфуженно молчал.

– Не нужно, – сказал Семако, – отдыхай пока. Завтра я тебе подберу задачку.

– Да… вот видишь, схема не того… а то бы я…

– Ничего, старик. Все будет в порядке. Ты остынь получше.

– Был у шефа? – спросил «Смерч».

– Был.

– Обо мне он не говорил?

– Почему ты спрашиваешь?

– На днях он сюда приходил с начальником АХО. Дал указания. Этого монстра, говорит, на свалку, за ненадобностью. Это он про меня.

– Глупости! Никто тебя на свалку не отправит.

– Мне бы схемку подремонтировать, лампы сменить, я бы тогда знаешь как?..

– Ладно, что-нибудь придумаем.

– Лампы бы сменить, да где их нынче достанешь? Ведь, поди, уже лет двадцать, как сняли с производства?

– Ничего. Вот разделаемся с планом, соберу тебе новую схему на полупроводниках. Я уже кое-что прикинул.

– Правда?!

– Подремонтируем и будем на тебе студентов учить. Ведь ты работаешь совсем по другому принципу, чем эти, нынешние.

– Конечно! А помнишь, какие задачи мы решали, когда готовили твой первый доклад на международном конгрессе?

– Еще бы не помнить!

– А когда ты поссорился с Людой, я тебе давал оптимальную тактику поведения. Помнишь? Это было в тысяча девятьсот… каком году?

– В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом. Мы только что поженились.

– Скажи… тебе ее сейчас очень не хватает?

– Очень.

– Ох как я завидую!

– Чему ты завидуешь?

– Видишь ли… – Автомат замолк.

– Ну, говори.

– Не знаю, как это лучше объяснить… Я ведь совсем не боюсь… этого… конца. Только хочется, чтобы кому-то меня не хватало, а не так просто… на свалку за ненадобностью. Ты меня понимаешь?

– Конечно понимаю. Мне очень тебя будет не хватать.

– Правда?!

– Честное слово.

– Дай я тебе что-нибудь посчитаю.

– Завтра утром. Ты пока отдыхай.

– Ну пожалуйста!

Семако вздохнул:

– Я ведь тебе дал вчера задачу.

– Я… я ее плохо помню. Что-то с линией задержки памяти. У тебя этого не бывает?

– Чего?

– Когда хочешь что-то вспомнить и не можешь.

– Бывает иногда.

– А у меня теперь очень часто.

– Ничего, скоро мы тебя подремонтируем.

– Спасибо! Так повтори задачу.

– Уже поздно, ты сегодня все равно ничего не успеешь.

– А ты меня не выключай на ночь. Утром придешь, а задачка уже решена.

– Нельзя, – сказал Семако, – пожарная охрана не разрешает оставлять машины под напряжением.

«Смерч» хмыкнул:

– Мы с тобой в молодости и не такие штуки выкидывали. Помнишь, как писали диссертацию? Пять суток без перерыва.

– Тогда было другое время. Ну, отдыхай, я выключаю ток.

– Ладно, до утра!

* * *

Утром, придя в лабораторию, Семако увидел трех дюжих парней, вытаскивавших «Смерч».

– Куда?! – рявкнул он. – Кто разрешил?!

– Николай Петрович велели, – осклабился начальник АХО, руководивший операцией, – в утиль за ненадобностью.

– Подождите! Я сейчас позвоню…

Панель «Смерча» зацепилась за наличник двери, и на пол хлынул дождь стеклянных осколков.

– Эх вы!.. – Семако сел за стол и закрыл глаза руками.

Машину выволокли в коридор.

– Зина!

– Слушаю, Юрий Александрович!

– Вызовите уборщицу. Пусть подметет. Если меня будут спрашивать, скажите, что я уехал домой.