Мистер Милнер знал и о его пацифизме, и оказался единственным, кто вел себя, будто это совершенно естественная позиция – спросил только почему и внимательно выслушал ответ.

– Что ж, Кристофер (он звал по имени лишь тех, кто ему нравится), принципы – очень дорогая вещь – или могут даться дорого…

Мистер Милнер был толст и лысоват, отчего брови смотрелись еще гуще; голос имел хриплый, часто срывающийся, когда он чем-то особенно увлекался. Всегда носил один и тот же твидовый пиджак с кожаными заплатками на локтях, не слишком чистые галстуки и ботинки для походов в горы. Смеялся вот так: «Хо-хо-хо!» – переходя на хрип. Школа была хороша тем, что рядом нет отца, а вот в остальном не очень – кроме мистера Милнера.

От того, что я против, разницы никакой, думал он, ведь я один – и тут же в голове прозвучал голос мистера Милнера: «Каждый человек имеет значение, милый мальчик, даже если только для себя. Не принижай свою значимость…»

– Чего улыбаешься? – прервал его размышления Невилл.

– Так, ничего особенного, – ответил он и тут же подумал: я солгал и даже не заметил этого. Надо будет завтра посчитать, сколько раз такое случится. С другой стороны, если считать нарочно, то много не получится. Мистер Милнер что-то такое говорил про похожее состояние, в котором человек пишет дневник.

* * *

За ужином Полли была рассеянна, поковыряла фарш и отказалась от яблочного пирога. Она вспоминала прошедший год, когда Оскар еще был жив и потерялся; потом его нашли, окоченевшего, в дальнем конце сада. Ветеринар сказал – похоже, машина переехала: сломан позвоночник. Еще одни торжественные похороны, и после этого она решила больше не брать котят, пока не обзаведется своим домом. Сейчас она была рада принятому решению: не нужно бояться, что питомец отравится газом. Папа хотел подарить ей котенка на день рождения, но она сказала, что уже слишком взрослая. «В моем возрасте это несолидно», – заявила она. «Что ж, тебе лучше знать», – ответил отец. Интересно, почему люди всегда так говорят, когда несогласны? Если честно, ей было немножко грустно оттого, что больше не хочется заводить котят. С другой стороны, наверное, подсознательно она всегда понимала, что война никуда не денется, просто маячит на горизонте, выжидая время и потихоньку разрастаясь грозовой тучей. И вот теперь война началась, а все по-прежнему. Если бы только папа не уезжал в Лондон; если бы они могли остаться дома, все вместе, тогда уже не так страшно, что бы ни случилось. Так хотя бы не нужно пытаться верить в Бога.

Рядом сидела Бесси. Почуяв, что у Полли на тарелке осталась еда, она привалилась всем телом к ее ноге. Кристофер обернулся к ней, улыбаясь.

– Не корми ее, она и так слишком толстая для своего возраста. Только хуже сделаешь.

– Я знаю.

Бесси не дадут противогаз. Люди добры к животным, но только до известных границ.

Тедди с Саймоном обсуждали крикет. Они все чаще и чаще разговаривали о вещах, которые ее совсем не интересовали. Если у нее будут дети, она отправит их всех в одну школу, чтобы общались и проводили время вместе. Эта мысль ее слегка подбодрила. Она спросила Кристофера, согласен ли он, и тот кивнул. Тут встряла Нора с рассказом о какой-то современной школе в Девоне, где дети ужасно испорчены.

– В каком смысле? – поинтересовалась Клэри.

– Ну, им позволяют делать все, что хочется. Они там мастерят поделки из дерева и всякое такое – не слишком образовывает, как по мне.

– А чем это может испортить? – удивилась Клэри. – Я так, наоборот, становлюсь гораздо лучше, когда делаю что хочу.

– Всем нужна дисциплина, – заявила Нора. – Вот мне точно нужна.

– Ну мы же все разные, – возразила Клэри.

Кристофер подавился от смеха, а Нора покраснела.

Обычный вечер, как и любой другой, снова подумала Полли. Тут к ним спустилась тетя Рейчел в синем муаровом платье с пелериной.

– Ну что, солнышки, хорошо поели?

– А если б мы ответили: нет, ужасно? – спросил Саймон.

– Тогда я бы сказала: «Поделом тебе, глупая старая тетка, за то, что задаешь дурацкие вопросы».

Она направлялась в гостиную, но Бриг услышал ее голос и позвал из кабинета.

– Рейчел! Ты-то мне и нужна! – И она развернулась и зашла к нему.

– Бедный Бриг, – вздохнула Клэри. – Только представьте себе – не иметь возможности читать!

– И ездить верхом, и водить машину, – добавил Тедди, что в его представлении было гораздо хуже.

– Он уже давно не водит, Тонбридж ему не позволяет. Зато он сам ездит в поезде.

– Бракен встречает его на Черинг-Кросс.

– Бракен так раздобрел! Папа говорит, придется покупать машину побольше, чтобы влез. Так, глядишь, ему понадобится грузовик, а когда его призовут, то вообще целый танк. Саймон, пойдем доиграем. – И они направились в бильярдную.

– А давайте в карты, – предложила Клэри. Не то чтобы ей особенно хотелось, просто нужно отвлечь Полли от мыслей о войне. – Может, в «Память»? – Эта игра ей удавалась лучше других.

Полли наморщила лобик.

– Или в «Демонов»?

Луиза тоже догадалась насчет Полли и поддержала идею. Девочки поднялись наверх, в старую детскую, где теперь спали Клэри с Полли, и вытащили карты. Кристофера упросили присоединиться, но он все время проигрывал и наконец ушел, сказав, что лучше пойдет читать.

* * *

За ужином в столовой о будущем не говорили: всевозможные спекуляции давно исчерпали себя, и каждый углубился в свой внутренний мир страхов и сомнений – у всех имелись на то веские причины, и было бы эгоистично и малодушно обсуждать их с остальными. Ели суп из спаржи – последний урожай этого года, а также бычьи хвосты со свеклой в белом соусе и пюре с морковкой и горошком. На десерт – «русскую шарлотку», любимый пудинг миссис Криппс. Эдвард назвал его «мокрым пирогом» и решил дождаться сыра. Даже он был непривычно молчалив. Драгоценная древесина снова промокла в реке, однако мужчины никогда не обсуждали дела в присутствии семьи. Интересно, как там Диана? Приехал ли Ангус, и если да, спят ли они вместе? Конечно, не ему судить: в конце концов, они с Вилли… однако мысль об этом была не по душе. Он взглянул на Вилли: платье цвета сливы с драпированным воротником совсем ей не шло. Пока одевались к ужину, чуть не поссорились: она заявила, что не готова всю войну просидеть за городом с маленьким ребенком; она просто сойдет с ума! Если в Лондоне нужно оставить только один дом, пусть это будет Лэнсдаун-роуд.

– На неделе там может жить Хью, да и остальные пусть приезжают, когда надо.

Тут Эдвард умолк: при таком раскладе шансы видеться с Дианой сильно уменьшаются, однако возразить нечего.

– Посмотрим, как жизнь сложится, – только и сказал он.

Эдвард заметил, что отец ищет портвейн, который стоял справа от него. Он поднялся, обошел кругом и налил ему, затем подвинул графин дальше.