– Пытаюсь узнать, кто или что угрожает вам. Чтобы помочь, я должен знать. Будем откровенны?

Вместо ответа Делье протянула прямоугольный клочок. В сероватую бумагу впечаталась черная роза, рядом с ней коряво извивались чернильные стрелочки. Вердикт мог вынести только Лебедев, но невооруженный взгляд юного сыщика не нашел существенных отличий. Страшные метки были сделаны, как под копирку. Только награжденная была еще жива. Неужели в этот раз убийца решил заранее отметить жертву? И нарушить собственную систему? В этом должен быть какой-то серьезный смысл, ускользавший от прямой логики.

– И что это? – спросил Ванзаров.

– Разве не понимаете? – в голосе Екатерины Павловны появились жалобные нотки.

– Искренно говорю вам: нет.

– Знак смерти. Я обречена.

– Что-то вроде «черной метки» у пиратов?

– Это кажется забавным?

– Вовсе нет. Но должен понять, из чего сделан такой устрашающий вывод. Лично я вижу только розу и две загогулины. Почему они угрожают вашей жизни?

– Я это чувствую.

– И только? В таком случае, позвольте откланяться, – Ванзаров встал. – Жду вас завтра в участке.

– Куда вы? – поразилась Делье.

– Не хочу тратить время, когда меня пытаются водить за нос. Прощайте...

– Постойте! – почти приказала Екатерина. – Что вы хотите знать?

Родион устроился в глубоком мягком кресле и несколько вызывающе закинул ногу на ногу.

– Я готов попробовать еще раз, если обещаете не увиливать.

Молчание дамы было красноречивей капитуляции с белым флагом.

– Начнем с простого, – сказал Ванзаров. – Как получили весточку?

– Подбросили.

– Подробно. Как, когда, где...

– Где-то около пяти, когда я ожидала ваш визит, в дверь позвонили. Когда дошла и открыла, там никого не было. Но на пороге лежало это...

– Прямо на коврике? – уточнил Родион.

– Аккуратно расправленная...

Квартира на втором этаже, положить бумажку, нажать звонок и скрыться – в этом нет ничего фантастичного. Но зачем она потом дежурила под дверью: убийца мог позвонить второй раз? Неужели не понимает такой простой логики. Или страх отбил у женщины умение думать? Все-таки, почему ее не прикончили сразу, а стали пугать. Есть в этом какая-то наивная путаница, как в детских прятках.

– Предполагаете, кто мог прислать метку? Может быть шутка?

– Среди наших друзей подобных шутников нет...

– Екатерина Павловна, вы держите в доме какие-нибудь яды?

– Быть может, горничная хранит крысиный, впрочем, я не знаю...

– Умеете обращаться с оружием?

– У мужа и ружья не имеется...

– Так почему же обрывок так напугал вас?

Госпожа Делье, видимо, собралась с силами, и сказала:

– За несколько дней до гибели Авроры мы обсуждали с ней разные причуды общих знакомых, как вдруг она спросила: «Что бы я стала делать, если бы узнала, что в нашем кругу есть убийца?». Я решила, что Аврора меня разыгрывает, как обычно, но она была настроена серьезно, и опять спросила: «Вдруг, человек, с которым ты дружна, например, близкая подруга, бываешь у нее и она бывает у тебя в доме, на самом деле, вынашивает замысел твоего убийства. И не ради какой-то пошлой материальной выгоды, а чтобы решить свою душевную проблему». Я спросила, намекает ли она на кого-то конкретно, но Аврора со смехом уверила, что это только теория, ее интересует мое мнение. Я сказала, что такая опасность будет портить жизнь, если о ней знаешь наверняка. А беспокоиться просто так, что кто-то из знакомых может строить планы убийства – глупо. Так и кирпича можно бояться. Чего доброго с ума сойдешь. Но Авроре это было мало, она стала настаивать. «Допустим, – сказала она, – ты знаешь, что угроза не шуточная, только не знаешь, кто твой убийца. Разве твоя скучная жизнь не приобретет новые волнующие краски? Разве каждая прожитая тобой минута не станет для тебя по-особому важной и удивительной? Не то ли испытывает приговоренный, которому отложили казнь: одновременно страх и радость?». Я сказала, что не хочу обсуждать подобные гнусности, мне уже страшно, а если она что-то знает, пусть выскажется напрямую. Но Аврора все обернула в шутку...

Родион терпеливо ждал продолжения, не одобряя и не понукая, словно предоставив даме возможность самой выбрать: быть ли искренной.

– А позавчера ... – Екатерина Павловна запнулась, но продолжила: – ... она показала мне клочок с розой и стрелками и со смехом сказала, что, быть может, это весть от ее тайного убийцы, который начал охоту и дает жертве шанс спастись. Я спросила: радует ли ее теперь каждая прожитая секунда. Аврора ответила: «Это восхитительное чувство: опасаться каждого, кто подходит близко. Захватывающая игра». Все это казалось розыгрышем. Но теперь... Когда я... Когда она...

Многие неясности обрели отчетливые очертания. Но возникала странная коллизия: допустим, убийца предупредил Аврору, чтобы она себе места не находила. Тогда получается, что госпожа Грановская знала значительно больше, чем сказала подруге. Иначе бы не предположила, что странное послание – «метка» от убийцы. И главное: зачем убийце два раза присылать одно и то же «письмо»: до и после убийства Грановской.

– У вас есть предположения, кто мог затеять игру с Авророй и вами? – спросил Ванзаров. – Кто-нибудь из вашего круга?

– Наш круг – солидные, обеспеченные и уважаемые люди, которым не нужно убивать друг друга от скуки.

– А если вдруг потребуется?

На лице Екатерины Павловны застыла гримаса удивления, которая ее печально глупила.

– Что это значит? – строго спросила она. – Вы на кого-то намекаете?

– Аврора Евгеньевна хранила на туалетном столике набор ядов. Вы знали об этом?

Супруга дипломата не нашлась, что ответить.

– Вам же городовой сказал, от чего погибла Грановская? – с наивным и чистым лицом спросил Ванзаров.

– Я не стала бы спрашивать. А как?

– Отравили синильной кислотой, которую впрыснули в конфеты. Вот теперь и подумаешь... – оборвал себе Родион.

– Что вы намерены предпринять для моей защиты? – просила Делье.

– Желаете поставить пост с городовым у ваших дверей? А что скажет начальство вашего мужа?

– Я об этом не подумала, – Екатерина Павловна погрузилась в терзания. – Это дело ни в коем случае нельзя выносить на свет. У Ипполита могут быть осложнения в карьере... Что же делать?

– Быть может, ваши тревоги напрасны... Имейте терпение дослушать... Стоит лишь предположить, что госпожа Грановская сказала вам чистую правду...

– Что это значит? Объяснитесь, это, в конце концов, возмутительно...

– Это значит, что вас намеревалась убить ваша... подруга.