— Дело прошлое, — сказал Косолруков. — Когда нас с Антоновым сдали в младшую группу, он сразу оторвался от масс.

— Как это ему удалось? — удивился Сергей Анатольевич.

— А он удрал! — говорит Косолруков. — Главное, несётся по улице. За ним нянечки, воспитательница, мама Андрюхина, Андрюхин папа! А он бежит и отстреливается!..

— Не понял, — сказал Сергей Анатольевич.

— У него был ИГРУШЕЧНЫЙ пулемёт! — вскричал Рубен, чувствуя, что Сергей Анатольевич подумал, будто я уложил на месте штук десять нянечек, воспитательницу, родную мать с отцом и единственную на три детских сада медсестру.

— Факт остаётся фактом, — сказал Косолруков. — Антонов всё детство не расставался с пулемётом. И мне записку прислал с ошибками в каждом слове: «Гитлер! Надо нам побольше солдат! Целую, Геринг!»

— Ну, брат, — сказал Сергей Анатольевич, — за давностью лет это дело Антонову простится.

Я посмотрел на него, а он на меня. У него было такое настроение хорошее. Жёлтый куртончик — коротенький, как у матадора, заплатка на локте — и очень ровно подстриженная чёлка.

Помню, я в первом классе залез на гору в овраге, а слезть не мог. Тогда он залез туда тоже и сказал: «Пошли, не бойся! Ведь у нас с тобой ЧЕТЫРЕ НОГИ!»

— Но это не всё, — говорит Косолруков. — Антонов яйца красит и празднует пасху. А октябрятам нельзя справлять пасху, так как это не ленинский праздник.

— И правда, — вдруг согласился Сергей Анатольевич. — Пускай Антонов пообещает, что он больше не будет красить яйца.

Первое, что я хотел, — это пообещать. Что может быть проще пообещать не красить яйца! Но тут я вспомнил, как мы с папой красим их в кастрюльке с кипятком в луковой кожуре. Мы их опускаем туда белыми, похожими на зиму и снег. А вытаскиваем — рыжие. «Рыжие яйца, — говорит папа, — олицетворяют жизнь и весну!»

— А я видел во сне Бога, — сказал Рубен, пока я раздумывал, обещать бросить красить яйца или нет.

Тут все к Рубену стали приставать, где он его видел — дома или на улице?

— На улице, — отвечал Рубен. — Мне все сны снятся на улице.

— А какой он? — спросил Сергей Анатольевич.

— Настоящий армянин, — ответил Рубен.

Вопрос о яйцах оставался открытым.

— Да ну их, эти яйца! — сказал Сергей Анатольевич. Он понял, КАК я хочу вступить в пионеры. И как не хочу отрекаться от яиц.

— Тем более, — вскричал Рубен, — что Андрюха, когда помойку выносит, всегда скорлупу складывает в отдельное ведро! Ведь это кальций, полезный свиньям! Видите, он какой — думает и заботится о свиньях, которых даже никогда не видел и, может быть, даже не увидит!

— Зато он на бабушку с балкона… — крикнул Косолруко, — СБРОСИЛ МЫЛЬНИЦУ С МЫЛОМ!!!

— Андрюха не нарочно! — вскричал Рубен. — Он пускал мыльные пузыри! Мыльница сама свалилась на бабушку, не причинив ей никакого вреда!..

— Нет причинив! Мыльная пена, наверное, попала старушке в глаз, и ей его ЗАЩИПАЛО!!! — кричал Косолруков, а из ушей у него вылетали кукушки.

Гвалт стоял невообразимый. Рубен превозносил меня до небес. Косолруков же изо всех сил напирал на мои недостатки. Он сказал, что я жмот, что я непунктуальный — везде опаздываю и никого не уважаю, а мой папа, оказывается, заявил папе Косолрукова, что я — это надругательство над его мечтой о ребёнке.

Я хотел ответить, что и у Косолрукова есть один недостаток: он преклоняется перед иностранными ручками. Он мне сам говорил, что у НИХ в шариковых ручках стержни лучше! А я ему дал отпор, что зато у нас лучше, чем у них, чеснок!..

— Люди! — взмолился Сергей Анатольевич. — Если мы каждого ТАК будем обсуждать, то в какой-нибудь тевтонский орден вступить и то легче, чем в пионеры!

— Каждого, — сказал серьёзный Косолруков. (А у самого такие малиновые уши!) — Разве из Антонова выйдет пионер, ЕСЛИ ОН БОИТСЯ КРОКОДИЛА?

— Какого крокодила??? — спрашивает Сергей Анатольевич.

Тут наступила тишина. И если клоп прошёлся бы по классу, то были б слышны его шаги. Дурак я рассказал Косолрукову. Я ведь не знал, что он растрезвонит. Я сразу так себя почувствовал, как будто наелся до отвала ненавистными пельменями. Да ещё пять сосисок дали на сверхосыточку.

Тогда я встал и сказал:

— Боюсь, я не подхожу в пионеры. У меня дома под кроватью лежит крокодил. И я боюсь ночью руку свесить или ногу. Боюсь, он мне что-нибудь отхряпает.

— Бред какой-то. — Сергей Анатольевич сел на стол. — Ты что, его видел? ВООЧИЮ?

— Нет, — ответил я. — Но я на него не смотрю.

— Ясно, — сказал Сергей Анатольевич. — А ты, Косолруков, не боишься крокодила?

— Нет, — ответил Косолруков безо всякого сомнения.

— И ты мог бы всю ночь с глазу на глаз просидеть с ним в одном помещении? — спрашивает Сергей Анатольевич, а сам так пронзительно смотрит.

— Пионеры — смелости примеры! — слегка поёживаясь от этого взгляда, ответил Косолруков.

— Тогда вперёд! — сказал Сергей Анатольевич и снял со стула сумку. — Мой друг Саша Кац работает в зоопарке заведующим отдела рептилий. Я попрошу, и он оставит Косолрукова наедине с самцом нильского аллигатора.

— Я не могу сегодня, — сказал Косолруков.

— А завтра?

— Завтра не могу!

— А послезавтра?

— Послезавтра тоже!..

— А после послезавтра?..

Вот так нас всех приняли в пионеры.

Марина Москвина — автор детских и взрослых книг, романа «Гений безответной любви», повестей-странствий: в Гималаи — «Небесные тихоходы», в Японию — «Изголовье из травы», в Непал — «Дорога на Аннапурну». Книга на любой возраст — «Моя собака любит джаз» была удостоена Международной золотой медали Андерсена. Около десяти лет на «Радио России» она выходила в эфир с авторской развлекательно-философской программой «В компании Марины Москвиной» и десять лет вела мастер-класс по развитию творческих способностей и обучению искусству письма в Институте Современного Искусства на факультете журналистики.

Руководство по взаимной любви

«Обрушивать, обрушивать на ваши головы миры, о которых вы в своем уже вполне преклонном возрасте почему-то никогда и не слыхали — вот моя скромная задача»! Когда начинаешь читать тексты Марины Москвиной, мир действительно обрушивается на тебя невиданными красками, запахами и звуками. Так бывает, когда весной в доме моют окна — кусок города и неба начинает вдруг сиять, трепетать, петь, взгляд становится ясным и кажется, что вот-вот все начнется снова. Марина Москвина — это та самая, которая написала гениальную книжку на любой возраст «Моя собака любит джаз», лиричнейший роман «Гений безответной любви», несколько книг-странствий и много-много еще всяких прекрасных текстов. А еще у нее совершенно невероятная улыбка — женщина с такой улыбкой способна не то что неведомый мир вам на голову обрушить, она способна научить этот мир любить и добиваться от него взаимности. Марина десять лет вела мастер-класс по развитию творческих способностей в Институте Современного Искусства. Книга «Учись видеть», вышедшая в молодом интеллигентном издательстве «Гаятри» — практически конспект этого семинара, дополненный работами учеников Марины, ее собственными наблюдениями и воспоминаниями и вереницей забавных и пронзительных фотографий.