Сходу на «ты», запросто в разговор… Стало быть, общаться с незнакомцами приходится частенько, и дело это привычное. И далеко не первый уже трактир на пути. Оба меча не оставил в комнате, носит при себе, однако не ради того, чтобы покрасоваться или утвердить свой status, как этот молчаливый неимущий рыцарь, а явно по заведенному обыкновению, как, собственно, и сам Курт, привыкнув к тому, что оружие может понадобиться в любой момент жизни. Не заговорил больше ни с кем в этом зале, ни к кому не напросился в компанию, кроме него… Либо счел соседа по столу родственной душой, либо это неспроста, как уже не раз бывало.

– Ян, – представился вояка, когда Курт не ответил. – Ван Ален. Играю я скверно, должен предупредить, так что на напряженную схватку не рассчитывай.

– Курт, – отозвался он, расставляя фигуры. – Фон Вайденхорст. Играю неплохо. Напряженных схваток и без того в жизни довольно, посему пусть лучше она будет интересной.

– Этого не обещаю тоже, – вздохнул Ван Ален. – Не самая моя сильная сторона такие игрища. Отец научил когда-то… но как-то жизнь складывается таким образом, что уделить внимание такому навыку не удается. Или по нехватке времени, или возможностей… ну, и партнера, само собою. Мои приятели развлекаются все больше традиционно – кости, пиво и девки.

– Не самый плохой способ убить скуку, – заметил Курт, и вояка ухмыльнулся:

– Спорить не буду. Но бывает, что охота и пошевелить мозгом; при моем ремесле развлечение нечастое.

– Наемник? – уточнил Курт благожелательно; Ван Ален поморщился.

– Звучит пакостно. Но близко к сути. Скажем так; если поедешь далеко и в одиночестве – могу составить компанию за вполне приемлемую цену. Ну, или если еще какие неприятности подобного толка… За деньги не убиваю, если ты об этом. Людей, по крайней мере.

– Интересный оборот, – заметил он, кивнув на доску: – Право первого хода новичку… Людей, – повторил Курт вдумчиво. – А кого убиваешь?

– Господи… – раздалось из-за дальнего стола, и Ван Ален мельком обернулся через плечо к окну, когда из сгустившихся сумерек донесся далекий, однако отчетливо слышимый даже за воем ветра волчий вой.

– Ну, – пояснил наемник, кивнув в сторону окна, и тронул узкую меховую оторочку на вороте куртки, – вот, к примеру. Если в твою деревню повадится пара волков…

– Еще и охотник.

– А я вообще парень талантливый, – широко улыбнулся Ван Ален и, не задумываясь, двинул крестьянина вперед. – Выжимаю все, что можно, из того, что под рукой. Так как-то жить интересней. Оружие и голова на плечах в наше время способны сильно разнообразить существование.

– И лошадь, – напомнил Курт с усмешкой. – Особенно уникальная.

– Да, – покривился наемник. – Знаю. «На кобылах ездят девки и дети». Только вот при моей жизни главное, чтобы меня не скинули наземь при звуке взрыва, чтобы конь подо мной не шарахался от огня, клинка, все того же волка, медведя – да хоть от вашего брата рыцаря в полном боевом. Тут, знаешь, не на яйца смотришь, а на суть. По сути же Импала – боевая лошадь. Выносливая, быстрая и не робкого десятка. Помесь арабки и испанца.

– Гремучая смесь. Девку с такой родословной я б в жены не взял.

– Да, – почти с нежностью улыбнулся Ван Ален, – характер у малютки не мед. Но – не сказал бы, что это некстати; а сам я с ней общий язык нашел. С такой лошадью главное не собственный норов показывать, не наседать на нее, не ломать – ей понравиться надо. Это или сразу случится, или никогда.

– Наверняка стоило такое сокровище немало.

– Повезло, – сообщил наемник доверительно. – Импалу выставили на торг вместе с прочим имуществом какого-то рыцаря за долги. Говорили, он привез ее прямиком из Испании; вот ему, если не враки – да, это влетело в денежку.

– И куда же ты потащил этакое сокровище в такую пору?

– Еду навестить брата, – не сразу ответил Ван Ален, опустив взгляд в доску. – Пока заняться нечем, не та пора; решил повидаться.

И наверняка примириться, мысленно докончил Курт, уловив мимолетную тень в глазах собеседника. Паршивая овца в стаде? Отец обучил шахматам – скорей всего, славный бюргер; куда ехать к брату – известно, стало быть, тот живет жизнью вполне обычной, без ночевок под открытым небом, перемещений на уникальных кобылах и взрывов над ухом. И, быть может, пеняет братцу за то, какая им избрана для пропитания professio…

– Ну, а сам ты? – неопределенно повел рукой Ван Ален. – Чем занят по жизни? «Фон Вайденхорст»… Не похоже, что сидишь у себя в имении и стяжаешь капиталы. Или ты, как вон тот надутый гусь, бродячий?

– А с чего ты вывел, что он из таких? – удивленно поднял брови Курт, и наемник снисходительно отмахнулся:

– Брось ты, это ж за милю различить. Кольчужка – дрянь, меч дешевка, пусть и рыцарский, герб потерся, свитер зашит коряво, куртка старая… Либо блаженный, либо бездомный. Не удивлюсь, если еще и пеший. А вот по тебе видно – дела в полном порядке, что сейчас, уж простите, господин рыцарь, для вашего брата редкость. Либо ты хорошо пристроился, либо богатый наследник, либо просто умеешь найти, где поживиться.

– За деньги не убиваю, если ты об этом, – повторил за ним Курт. – Я не «барон-разбойник».

– Однако в потасовку ввязаться дело нередкое, тут я не ошибусь.

– На свете слишком много людей, которые тоже полагают, что у меня в полном порядке дела. А также конь, одежда и кошелек. Как правило, подобные личности попадаются на пустынных дорогах; отчего-то им кажется, что именно в таких местах путники могут проникнуться состраданием к их горькой доле и поделиться своим добром. Я же человек жадный и не сердобольный, делиться не люблю.

– Господи, – снова пробормотал кто-то из женщин, когда из темноты за окном вновь донесся тягучий, как смола, вой, еще более явственный и недалекий. – И впрямь волки; да близко как…

– Что они тебе сделают, за стенами-то? – возразил трактирщик, снисходительно отмахнувшись, и, повстречавшись взглядом с Ван Аленом, добавил: – А конюшни на запоре. Опасаться нечего.

– Если с ней что-нибудь случится, – тихо пробормотал наемник, все так же, почти не глядя и не задумываясь, переставляя коня, – я с него самого шкуру спущу… Ну а что же твой приятель? Мне почудилось, или он на тебя в обиде?

– Если ты имеешь в виду его недовольную физиономию – это для Бруно обычное состояние, – возразил Курт с усмешкой и, посерьезнев, пояснил: – Он человек ответственный. Даже слишком. В городе нас ждут, а мы вынуждены задержаться здесь; его раздражает, что я не рву на себе волосы по этому поводу. Я предпочитаю принцип «feras, non culpes, quod mutary non potest».

– «Сноси, не жалуясь, что изменить не можешь»…

– Неплохо. Познания в латыни в обиходе наемника?

– Чем только не приходится орудовать. Кроме того, девицы клюют на любую тарабарщину, если она красиво звучит… Я так погляжу, все здесь торопятся, – заметил Ван Ален, кивнув на зал, где снова собрался весь комплект постояльцев, и обернулся к окну, бросив недовольный взгляд в затянутое белой пеленой небо. – И всем эта метель некстати… Что-то в последние годы зима вконец обнаглела; не припомню, чтоб в детстве или в юности мне приходилось видеть такое.