– Да ладно притворяться! – с тихим смехом отозвалась ее сестра. – Ты каждый день вытворяешь мелкие безобразия, не придавая этому значения. Нужно что-то действительно впечатляющее, чтобы у Каролин и Дрейтона от изумления открылись рты после того, как уже шесть лет они имеют дело с твоими злоключениями.

– Верно, – признала Симона. – Но это и правда было не настолько ужасно.

– Что именно?

– Ну, как бы выразиться поделикатнее…

– Я чувствую, – Фиона прищурилась, – тебе удалось достичь новых вершин. Это будет в завтрашних газетах?

– Нет.

– Жаль.

Не обращая внимания на сарказм сестры, Симона доложила:

– Я позволила мужчине поцеловать меня.

– Почему?

Симона на мгновение задумалась, вспоминая случившееся. Первый поцелуй – тот, который Тристан подарил ей накануне вечером, когда они спасались из горящего особняка, можно было бы объяснить как следствие опасности.

А вот сегодня… На самом деле он ее не целовал в обычном понимании этого слова: это больше походило на покусывание.

Симона подняла руку и провела кончиками пальцев по шее.

– Наверное, я позволила ему это из-за тех чувств, которые он во мне вызывает.

– Ну что ж, – кивнула Фиона, – если у тебя хватило здравого смысла находиться при этом в каком-то уединенном месте, а он не из тех, кто начнет бегать по всему Лондону и трезвонить об этом событии, то я не вижу, почему несколько поцелуев должны вызывать чувство вины.

Симона кивнула. Фиона села прямее и тихо вздохнула, а потом сказала:

– А поскольку в поцелуе скандала нет, то тревожить тебя должно что-то еще.

«Пожалуй, из Фионы получился бы превосходный священник», – подумала Симона.

– В каком-то смысле это так и есть, – наконец ответила она. – Этот человек попросил меня встретиться с ним в саду сегодня в полночь.

Фиона быстро вскинула голову:

– Ты серьезно?

Симона потупилась.

– Кажется, тебя это ничуть не удивило…

– Отчасти удивило, – призналась Фиона. – Но ты всегда делала то, что тебе хотелось, нисколько не заботясь о мнении других. Почему тайная встреча с мужчиной должна стать исключением?

– И все-таки…

– И все-таки мне казалось, что тебя будет труднее приручить. – Фиона пожала плечами. – Ты начала выезжать всего неделю назад, да и то всеми силами пыталась избавиться от этой необходимости, а теперь готова сидеть у мужчины на коленях и мурлыкать.

Мурлыкать? Она что, домашняя кошечка, которая счастлива получить кусочек оставшейся от обеда рыбы?

– Я не мурлычу! – запротестовала Симона.

– Ну, не знаю, не знаю, – хладнокровно заявила Фиона. – Люди обычно не берут к себе в постель рычащих, огрызающихся и кусачих существ.

Возмущению Симоны не было предела:

– Я совсем ничего не говорила о постели!

– Правда? – Фиона фыркнула. – Так ты собираешься предложить ему партию в крокет?

Боже, и это когда-то молчаливая и застенчивая Фиона! Как все может измениться за шесть лет…

Покачав головой и отбросив притворство, Симона мрачно буркнула:

– Я не приняла решения относительно его приглашения.

– А в чем проблема?

– Не знаю, – призналась она. – Какая-то часть меня совершенно очарована, но другая отчаянно шепчет: «Нет, ни в коем случае!»

– Ты ведь знаешь, что всегда говорил Дрейтон: «Если сомневаешься, не делай».

– Да, знаю. – Симона вдруг почувствовала ужасную усталость. – Но тогда жизнь сразу станет скучной и унылой…

– Даже если ты не считаешь такую точку зрения полезной, обдумывая свой великий шаг, попробуй вспомнить старую поговорку: «Любопытство кошку сгубило».

Услышав поговорку, Фиона неожиданно взбодрилась.

– Во-первых, я не кошка, – возразила она, откладывая салфетку и вставая из-за стола. – А во-вторых, любопытство не всегда их губит, иначе мертвые кошки валялись бы на каждой крыше и свисали с веток всех деревьев.

Лицо Фионы вытянулось.

– Боже, иногда они остаются увечными и ходят без хвостов до конца жизни.

– Зато у некоторых все отлично получается. – Симона неожиданно подмигнула сестре, а потом, взяв из вазы яблоко, отошла от стола.

Фиона и не думала сдаваться:

– Тебя всегда ловят, Симона, и это на девять десятых твоя вина.

– А вот и нет. Меня не всегда ловят, иначе бы ты знала обо мне гораздо больше, чем сейчас.

Фиона нахмурилась:

– Тогда объясни, в чем же притягательность всего этого?

– Скука – ужасная вещь, разве этого недостаточный, повод, чтобы немного пошалить?

Однако Фиона явно не находила в признании сестры ничего забавного.

– Пожалуйста, не делай хотя бы то, что слишком надолго смутит Каролин и Дрейтона, ведь они так добры к нам.

– Не буду, – пообещала Симона. – Конечно, ты могла…

– Нет! – прервала Фиона, и локоны ее заколыхались, настолько энергично она замотала головой. – Я не стану тебе помогать.

Симона усмехнулась:

– До чего же ты предсказуемая.

– Я? Давай говорить честно, Симона: моя помощь ничего не изменит. Тебя опять поймают, и Дрейтон целый час будет рычать и угрожать, что отошлет тебя в замок Райленд в кандалах. Потом ты пожмешь плечами и уйдешь, а Каролин станет за тебя заступаться и наконец…

– И наконец Дрейтон смягчится, – беззаботно заключила Симона, поворачиваясь к дверям. – На этом все закончится, а когда я совершу еще что-то возмутительное, все снова повторят то же самое. В итоге ты должна признать, что благодаря мне здесь не бывает скучно.

– Что верно, то верно. – Фиона вздохнула.

– Кстати, благодаря этому по сравнению со мной ты всем кажешься настоящим ангелом. Тебе следовало бы благодарить меня за это.

– А я и есть ангел. По крайней мере мое поведение никого не заставляет беспокоиться и не спать ночами.

Симона милостиво кивнула, соглашаясь.

– Неизменно Хорошая Сестрица, мое почтение.

– Но ведь и тебе не обязательно быть Плохой Сестрицей! – тихо возразила Фиона.

– Согласна, но у меня так хорошо получается быть плохой! – заявила Симона со смехом. – И, если уж говорить откровенно, это мой единственный настоящий талант.

Симона вышла прежде, чем Фиона успела начать с этим спорить. Плохая? Она вовсе не плохая! Вот если бы кто-то высказал предположение о том, что она немного сумасбродна… Да, ей пришлось бы признать, что это правда. Но это определенно не было ее сознательным выбором. Симона никогда намеренно не причиняла людям боль, она не сидела, сосредоточенно размышляя о том, как шокировать или оскорбить окружающих. Все получалось само, и это для нее было так же естественно, как для солнца каждое утро всходить на востоке.