Они смотрели, как Сертейн с оператором направляются к дому Трента.

— Она хочет попытаться поговорить с ним, — произнес Эдгар. Босх быстро достал сотовый телефон. Хотел позвонить Тренту, чтобы тот не открывал дверь, но вспомнил, что сигнала в каньоне нет.

— Черт.

— Да и поздно уже, — добавил Эдгар. — Будем надеяться, что он поведет себя умно.

Босх увидел Трента в проеме парадной двери, залитого белым светом камеры. Он сказал несколько слов, потом махнул рукой и закрыл дверь.

— Отлично, — заметил Эдгар.

Босх завел мотор, развернул машину и поехал в отделение.

— Ну и что дальше? — спросил его напарник.

— Необходимо затребовать судебное дело Трента, посмотреть, что там.

— Этим я займусь в первую очередь.

— Нет. Прежде всего нам нужно доставить ордера в больницы. Чтобы выяснить, тот ли человек Трент, которого мы ищем, нужно установить личность ребенка и попытаться нащупать его связь с ним. Давай встретимся возле здания суда в восемь. Подпишем ордера и потом разделим.

Босх выбрал этот суд потому, что Эдгар жил неподалеку от него и они могли поехать оттуда по разным маршрутам, когда судья поставит на ордерах подпись.

— А как насчет ордера на обыск в доме Трента? — поинтересовался Эдгар. — Заметил что-нибудь во время осмотра?

— Ничего особенного. В гараже, в одном из ящиков, у него лежит скейтборд. Вместе с другими рабочими принадлежностями, которые он ставит на декорации. Увидев его, я подумал о рубашке жертвы. Еще видел башмаки с землей между рубчиками на подошвах. Она может совпасть с образцами, взятыми на холме. Но я не надеюсь, что обыск принесет какие-то результаты. У этого человека было двадцать лет на заметание следов. Если он — этот человек. — Ты так не думаешь? — Босх покачал головой:

— Налицо разрыв во времени. Восемьдесят четвертый год — это слишком поздно.

— Я считал, мы ищем «с семьдесят пятого по восемьдесят пятый».

— Да, но ты слышал, что сказал Голлиер — от двадцати до двадцати пяти лет назад. В верхней стороне это начало восьмидесятых. Восемьдесят четвертый вряд ли можно отнести к началу.

— А может, он поселился в этом доме из-за тела. Похоронил ребенка там раньше и хотел жить вблизи от него, потому и переехал на Уандерланд-авеню. Знаешь, Гарри, эти типы больные.

Босх кивнул:

— Да, но я не улавливал никаких флюидов от этого человека. И поверил ему.

— Гарри, чутье уже подводило тебя.

— Верно...

— Я думаю, убийца — Трент. Вспомни, как он сказал «раз только прикоснулся к мальчику». Видимо, для него изнасиловать девятилетнего то же самое, что коснуться рукой кого-либо.

Отношение Эдгара к Тренту было предвзятым, но Босх не стал его разубеждать. У Эдгара был ребенок; у него нет.

— Затребуем судебное дело и посмотрим. Нужно будет еще поехать в архив, взять адресники, посмотреть, кто жил тогда на этой улице.

Адресниками называются телефонные справочники, где в алфавитном порядке указаны адреса, а не фамилии жителей. Собрание таких справочников за каждый год хранилось в Центральном архиве. По ним детективы могли установить, кто жил на Уандерланд-авеню в интересующее их время.

— Веселенькое будет занятие, — усмехнулся Эдгар.

— Да, — отозвался Босх. — Прямо-таки не терпится приступить к нему.

Дальше они ехали в молчании. Босх пришел в уныние. Он был недоволен тем, как до сих пор вел дело. Кости обнаружили в среду, и собственно расследование началось в четверг. Босх понимал, что необходимо навести справки о жильцах это существенная часть расследования — еще до воскресенья. Промедлив, он дал Тренту преимущество. У того было три дня, чтобы подготовиться к их вопросам. Он даже получил указания от адвоката. И наверняка отрепетировал ответы и выражения лица перед зеркалом. Босх знал, что говорил его внутренний детектор лжи. Но знал и то, что этот детектор — хороший актер и может обмануть.

Босх пил пиво на заднем крыльце, оставив дверь открытой, чтобы слышать из стереопроигрывателя Клиффорда Брауна. Почти пятьдесят лет назад этот трубач сделал немного записей, а потом погиб в автокатастрофе. Босх размышлял о музыке, детских костях в земле и о том, что было утрачено. А потом о себе и о том, что он потерял. Джаз, пиво и мрачность дела, которым Босх занимался, смешались в его сознании. Он нервничал, словно упускал что-то, находящееся прямо перед ним. Для детектива это едва ли не самое худшее ощущение.

В одиннадцать часов он вошел в гостиную и приглушил музыку, чтобы посмотреть новости по четвертому каналу. Репортаж Джуди Сертейн шел третьим сообщением. Ведущий объявил: «Новые результаты в деле о найденных в Лорел-каньоне костях. Джуди Сертейн на месте происшествия».

— Тьфу ты, черт! — воскликнул Босх. Это вступление ему не понравилось.

На экране появилась Сертейн, стоящая перед домом Трента.

— Я на Уандерланд-авеню, в Лорел-каньоне, где четыре дня назад собака принесла домой кость, в которой специалисты признали человеческую. Находка собаки привела к обнаружению и других костей, принадлежавших мальчику. По мнению полицейских, он был убит и закопан более двадцати лет назад.

Стоявший на тумбочке рядом с телевизором телефон с выбиранием линии зазвонил. Босх снял трубку.

— Минутку, — сказал он и продолжал смотреть репортаж.

Сертейн говорила:

— Сегодня вечером ведущие это дело детективы вернулись сюда, чтобы поговорить с человеком, живущим менее чем в ста ярдах от места, где был похоронен мальчик. Это Николас Трент, голливудский оформитель декораций, пятидесяти семи лет.

Пошла видеозапись, где Босх отвечал на вопросы Сертейн. Она говорила за кадром:

— Детективы отказались передать содержание своей беседы с Трентом, но служба новостей четвертого канала выяснила...

Босх грузно опустился в кресло и собрался с духом.

— ...что Трент был осужден за попытку растления малолетнего.

После этого была включена звукозапись разговора на улице с того места, где Босх произносил: «И право же, больше ничего не могу вам сказать».

Затем на экране появился Трент, отмахивающийся от видеокамеры и закрывающий дверь.

— Трент отказался говорить о своей роли в деле. Но соседи, живущие в тихом месте на склоне холма, были потрясены, узнав о его прошлом.

На экране появилась видеозапись разговора с одним из местных жителей, Босх узнал в нем Виктора Ульриха. Нажав кнопку на пульте дистанционного управления, выключил звук и поднял телефонную трубку. Звонил Эдгар.

— Смотришь эту гнусность? — спросил он.

— Да.

— Они выставили нас черт знает кем. Создается впечатление, что это мы ей выболтали. Гарри, они вырвали твои слова из контекста. Нам это выйдет боком.