— Здесь. — Картер поднес фонарь к бараньей голове бога Амона. — Видите?

Перед головой бога можно было различить иероглифы. Шелли прочитал: «Стань в половине колонны отсюда на север, и ты увидишь половину правды». Потом археолог подошел к правому углу поперечной стены, где бородатый Осирис был изображен в виде мумии. Голова Осириса была обрамлена словами: «Поставь четвертую часть колонны к западу, и ты увидишь всю правду».

— Еще непонятнее, — произнес Кристофер Шелли. — Может, эти тексты связаны с каким-то похоронным ритуалом?

— Можно было бы допустить, — ответил Картер. — В египетской Книге мертвых есть множество текстов, которых мы не понимаем, но я просмотрел ее всю в поисках похожих фраз. И ничего не нашел.

Шелли нервно переминался с ноги на ногу.

— Вы меня заинтриговали, Картер. И вы нашли решение загадки?

— Конечно, — спокойно ответил археолог, будто речь шла о каком-то пустяке. — Сначала я обратил внимание на сторону света. — Картер стал посреди камеры, указал на бога Амона с головой овна и сказал: — Вот там — юг. — Потом он повернулся к Осирису и произнес: — А там — восток, правильно?

Профессор кивнул.

— Второй вопрос, который я задал сам себе, касался указания меры длины — «половина колонны». Но и это мне удалось выяснить. Прежде всего я обратил внимание на ключ, который спрятан в большом колонном зале Карнака. Колонны там самые высокие в Египте, каждая в семьдесят футов. Половина этой длины — тридцать пять футов. Эта комната гораздо меньше. Я все просчитал и сделал чертеж. Я уже был готов сдаться, но в один прекрасный день меня осенило, и я разделил колонну пополам по вертикали. Вот у меня и получилась половина колонны! Карнакская колонна тридцать два фута в обхвате. Значит, половина — шестнадцать, четверть — восемь футов. И теперь давайте проверим, насколько правильна моя теория!

Картер взял профессора под руку и отвел к стене с Осирисом, отсчитывая футы один за другим. Отмерив длину стопы восемь раз в сторону запада, он приказал Шелли не двигаться с места.

— А теперь следите, профессор! Смотрите все время вперед на боковой проем в стене!

После этого Картер подошел к стене с изображением Амона, развернулся и громко отсчитал еще шестнадцать футов. Так он оказался позади Шелли на расстоянии полтора метра.

В тот же миг пол комнаты задрожал, послышался скрип перемалывающегося песка.

Шелли испуганно взглянул на потолок, словно боялся, что свод может обрушиться. Картер рванул керосиновую лампу вверх.

— Не двигайтесь, профессор! Не сходите с места! — В этот момент задняя стенка в каменной боковой нише начала двигаться, но не как дверь — вправо или влево, а перевернулась и через несколько секунд стала горизонтально по центру проема. Поднялось облако пыли.

— Картер, вы просто молодчина! — закашлявшись, воскликнул Шелли.

— Ну, вы же хотели увидеть, где хранятся мои чертежи. Теперь можете посмотреть! — Археолог осветил проем в стене, и перед глазами Шелли возникла ниша, в которой лежали папки и документы.

— А когда вы впервые открыли эту дверь, — нерешительно спросил Шелли, — что вы там обнаружили?

— Вы не поверите, профессор, ниша была пуста.

— Пуста? Но это значит, что до вас кто-то уже раскрыл тайну этого механизма!

— На самом деле это означает, — ответил Картер, который заметил на лице Шелли явное разочарование, — что вы мне не поверили.

— Нет-нет, — возразил профессор. — Вы же сами только что сказали, что до вас об этом тайнике никто не знал.

— Верно.

— Картер! — взволнованно воскликнул Шелли. — Вы врете. Вы не смогли бы в одиночку совладать с этим механизмом. Потому что, как вы мне только что показали, для того чтобы привести его в движение, нужно два человека.

Картер привык, что к нему относились с недоверием. Он даже не стал перечить или защищаться, лишь молча подошел к горизонтально стоявшей плите, толкнул ее двумя руками. Тяжелая дверь потеряла равновесие и со скрежетом опустилась в исходное положение. Потом Картер подошел к углу, где стоял мешок с песком, и притащил его на место, где только что находился Шелли. Сам же он вернулся на свое место — и как по мановению волшебной палочки все повторилось вновь: боковой портал открылся.

— Вот и вся тайна, — произнес археолог. В его голосе звучала печаль. — Вся она основывается на механизме, который запускается, когда на плиты в полу давит вес в шестьдесят килограммов. Очевидно, именно столько весил взрослый человек во времена Рамзеса II. Я это проверил: всего на десять килограммов песка меньше, и все усилия будут напрасны.

Профессор подошел к археологу, протянул ему руку и сказал:

— Картер, я хочу извиниться перед вами. Мне кажется, я вас недооценил. Я думаю, вас вообще недооценивают.

— Будет вам, профессор! — отмахнулся археолог. — Я к этому привык. Выходцы из английской глубинки, которые живут на деньги других людей, привыкают ко всему.

Позже, когда Кристофер Шелли шел мимо скалистых утесов и безжизненных холмов назад к Нилу, он думал, что такой человек, как Картер, на самом деле знал намного больше, чем выдавал.

Омар поправлялся быстрее, чем ожидал доктор Мансур, и, как позже узнал мальчик, в основном благодаря дорогим лекарствам, которые профессор купил за свои деньги. Шелли чувствовал за собой вину в том, что случилось с Омаром, и пытался отплатить любыми возможными способами. Профессор даже пообещал Омару выполнить какое-нибудь желание, если, конечно, это будет в его силах. Омар попросил один день на размышление, и Клэр, жена профессора, уже думала, что мальчик придумает что-то несбыточное или невозможное. Но как же была удивлена супружеская пара, когда Омар выказал лишь желание научиться читать и писать. С тех пор Омар каждый день ходил в школу к старому Тага, уважаемому чтецу Корана. В своей школе тот учил читать и писать слова Пророка.

Спустя пару недель Шелли снял дом на Шариа эль-Бахр, в котором нашлась маленькая, темная, но лично для Омара подготовленная комната. В кухне заправляла Нунда, рослая нубийка с широким лицом и грудями, похожими на спелые дыни из Файюма, которые она самоуверенно выставляла напоказ в вырезе белого халата. Нунда была дружелюбного, веселого нрава, и раскаты ее смеха гремели в доме с раннего утра до позднего вечера. По нубийской привычке она категорически отказывалась называть людей их именами, что казалось ей вполне нормальным. Так, например, профессора она окрестила «достойный восхищения Пророк», его жену — «душистая ветвь тамариска», а Омара Нунда называла не иначе, как «доктор». Почему Нунда выбрала для него такое имя, оставалось загадкой, но Омар был польщен. Наверное, впервые в жизни он не чувствовал себя маленьким и униженным, ведь было видно, что его уважают и относятся с почтительностью.

Именно нубийка Нунда своими пышными телесами разожгла сексуальную страсть Омара. С присущей ему застенчивостью он старался под любым предлогом оставаться рядом с поварихой и был доволен, когда у него появлялась возможность тайно наблюдать за ней. Нунда, будучи вдвое старше Омара, конечно, заметила страстное томление Омара, которое возникало у мальчика просто от того, что они находились в одном помещении. Сначала она пользовалась своей властью над ним, поскольку ей доставляло удовольствие будоражить его чувства. Да, она была польщена вниманием Омара и провоцировала его нескромными движениями и прикосновениями. Она ждала от него только слова. Но паренек молчал.