запасом боеприпасов 12-го калибра, успешно отстреливали хищное зверье, вскоре сделав пребывание людей на новом месте относительно безопасным. Все-таки налеты хищников иногда еще приключались. Но, их с каждым днем становилось, все же, все меньше. Ведь охотбригада делала свою работу ежедневно. А сами охотники с каждым днем набирались все больше опыта охоты на местных зверей. Ведь звери эти отличались своими собственными особенностями в поведении. Например, выяснилось, что саблезубые тигры держатся, вроде бы, каждый сам по себе, но, ради нападения на серьезную добычу, могут и объединяться на время в стаи. Так случилось, когда сразу шесть таких саблезубых «кошек» напали на загон с дикими свиньями, которых сельчане отловили в лесу.

Вообще, использования даров местной природы уже поставили на поток. На лесной территории, откуда удалось прогнать хищников, следом за охотниками продвигались отряды заготовителей, собирателей и ловцов, состоящие из женщин и подростков. Первые заготавливали зверей, убитых охотниками. Если поначалу разделывали добытое зверье сразу на месте, то теперь, по мере развития, заготовители просто волокли туши, привязывая к ним веревки, к месту, названному пока условно Скотобойня. А там крепкие старухи наладили что-то вроде небольшого мясокомбината. Чтобы сохранить продукт, как можно дольше, излишки мяса они сразу коптили и солили. А остальное шло для приготовления пищи на фабрику-кухню, организованную там же старухами под предводительством Авдотьи Федоровны Ереминой. Впрочем, с приходом на новую территорию большого количества бывших военнопленных и гражданских специалистов, освобожденных из концентрационного лагеря, излишков в последние дни почти и не оставалось.

Собиратели тоже делали очень полезное дело, не менее важное, чем у бригады заготовителей. Они тоже продвигались за охотниками, собирая все, что годилось в пищу: ягоды, грибы, съедобные травы и коренья. Что позволяло разнообразить рацион. Бригада ловцов, состоящая из самых ловких молодых бабенок, девок и пареньков допризывного возраста, ловила по лесу живое зверье, которое можно было разводить в неволе. Этой бригаде хорошо удавалось ловить кроликов, поросят-кабанчиков и диких куриц.

С приходом подмоги в виде сотен гражданских специалистов, спасенных из концентрационного лагеря, сформировались и полноценные бригады лесорубов и мастеров по обработке древесины. Инструменты сначала использовали колхозные, что были на подводах в момент переселения, а потом к ним добавились трофейные немецкие и те, которые вывезли с лагерных складов имущества, конфискованного оккупантами по округе. Игнатов обещал вскоре подвести в излучину реки электричество и выделить колхозу самую настоящую пилораму. А пока, в ожидании технического прогресса, расчищали участок для Нового Села от леса, обрабатывая древесину вручную с помощью пил и топоров. Еще, конечно, занимались и выкорчевыванием пней. Можно, наверное, было расчистку участка и ускорить, устроив на нем пал, но Аркадий Игнатов и его заместитель Григорий Трифонов не разрешали поджигать лес, приговаривая, что осваивать живую природу нужно постепенно и достаточно бережно. Чему Нечаев удивлялся. Ну, какая там бережливость к природе, если колхозникам пока, как говорят: не до жиру, быть бы живу?

* * *

Фельдфебель Клаус Вандеркнехт, попавший в плен со своей группой фельджандармерии, быстро понял, что с новыми властями лучше сотрудничать. Он принял такое решение еще в тот момент, когда увидел, что его дело ведет высокопоставленный офицер сталинской службы безопасности, майор ГБ. Значит, меры за противодействие и неповиновение могут быть очень суровыми. Тем более, что этот майор сразу же назвал его карателем. И сталь в глазах этого следователя не обещала ничего хорошего.

А Клаус Вандеркнехт, на самом деле, не чувствовал за собой вины в преступлениях. Он просто выполнял чужие приказы. Да и как мог их не выполнить, раз шла война, и его страна воевала? И в том, что он оказался в гиблом месте в гиблое время, попав в засаду на дороге возле скал при сопровождении конвоя, личной его вины не имелось. Так уж ему приказали командиры. Он, конечно, понимал, что закрывал глаза на зверства, творимые эсэсовцами, и на жестокое обращение с гражданским населением оккупированных территорий. Но, сам он ни над кем не издевался, он был молод и очень хотел жить. Потому и пошел сразу на сотрудничество с майором, сделав свой сознательный выбор и рассказав про расположение, силы и средства айнзацкоманды СС, возглавляемой штурмбанфюрером Вильгельмом Шнайдером все, что знал.

После допроса Вандеркнехта еще некоторое время продержали в подземном помещении вместе с другими военнопленными немцами и финнами, но потом отправили наружу. Прямо в широком бетонном коридоре, примыкающем к их тюрьме, Клауса и нескольких его товарищей конвоиры в противогазах затолкали в фургон без окон и повезли куда-то по подземным лабиринтам. Когда они вышли из фургона, солнце, висящее высоко в безоблачном небе, порадовало их теплом и даже жарой. С одной стороны длинного и широкого каменистого пляжа возвышались скалы, а с другой — текла река. Клаус узнал местность. Их отвезли на берег той самой реки, мимо которой они проходили сразу после пленения. Вот только людей и техники с того момента вокруг заметно прибавилось.

Перед ними находилось какое-то сооружение из камня. То была массивная арка, примыкающая одной стороной к отвесной гранитной скале. Вокруг стояло оцепление из автоматчиков. А возле самой арки находились военный командир и пожилой бородатый гражданский специалист в синем комбинезоне. Последний стоял за каменным столиком, примыкающим к арке. Ударяя пальцами по клавишам, немного похожим на клавиатуру от печатной машинки, но только удивительно плоскую, да еще и оборудованную плоским экраном, он что-то настраивал.

Наконец, пленным дали команду проходить сквозь рамку. Клаус понятия не имел, что это такое, но не оробел, а спокойно прошел сквозь непонятный проем. В момент, когда он проходил сквозь арку, раздался приятный мелодичный аккорд, а над головой зажглась прямо внутри каменной перекладины яркая зеленая лампочка. После чего гражданский специалист любезно сообщил по-немецки, что Клаус переводится в трудовой отряд для военнопленных. Стоя в сторонке вместе с другими немцами, над кем загорелся зеленый свет, Вандеркнехт с удивлением наблюдал, что над некоторыми из пленных загоралась на рамке и красная лампочка, вместо зеленой, а вместо мелодичного аккорда звучал тревожный зуммер. Их оказалось немного, но таких сразу уводили под конвоем в закрытый фургон и увозили в неизвестном направлении. Больше их никто никогда не видел. А выстрелы, которые раздавались издалека, наводили на самые мрачные предположения.

* * *

После атаки хищника, зоолог Георгий Иванченко первым из мужчин ученой части экспедиции взял себя в руки. Он подошел к Марине Варламовой и вместе с ней склонился над убитой пантерой. Внимательно осмотрев труп животного и даже заглянув ему в пасть, он сообщил:

— Ну, во-первых,