Мосс пожирал Вайльда глазами, пока Энни сосредоточенно его рассматривала.

— Вы выглядите худее, — произнесла наконец она. — А может, все дело в одежде. И волосы у вас длиннее. Хотя это тоже поправимо.

— Он был моего роста? Расскажи мне все, что можешь.

— Примерно такой же высокий. — Она принялась внимательно изучать его лицо, наконец что-то привлекло ее внимание и она сдавленно вскрикнула. — Чтоб мне провалиться, у вас глаза другие!

— В чем же разница? — Вайльд не стал обращать внимание на то, как Болл пораженно застыла и как Мосс, прищурившись, сверлил в нем взглядом дыру.

— У него были зеленые, ярко-зеленые глаза. Я помню, как подумала, что такие же глаза, должно быть, у дьявола, когда он в первый раз меня ударил. А у вас глаза карие. — Она облегченно перевела дух. — Это не вы меня покалечили.

— Правильно.

— Но кто?

— Именно это, — сказал Вайльд, со значением посмотрев на Болл, — я и пытаюсь выяснить.

Энни переступила с ноги на ногу, а Мосс оставил свою охотничью стойку.

— Но Болл сказала, вы за меня заплатили. Зачем вы это сделали, если вы ни при чем?

— Потому что так будет правильно. — Вайльд посмотрел на Болл. — Поскольку человек вряд ли способен изменить цвет глаз, думаю, мне, наконец, удалось объяснить, что я не совершал этих ужасных вещей. И еще, мадам, я хотел бы обговорить с вами условия, на которых эта девушка смогла бы прекратить работу у вас.

— Обо всем можно договориться, — промурлыкала Болл.

— Зачем она вам? — недоверчиво поинтересовался Мосс.

— Я возьму ее в штат прислуги в один из своих домов. — Вайльд посмотрел на Энни. — Энни, тебе это подойдет? Уверяю тебя, оплата будет более чем достойной.

— Вы возьмете меня в качестве горничной?

— Именно так.

— Думаю, я справлюсь. Но у меня здесь кровать…

— У тебя будет собственная кровать, а также ежедневные горячие обеды.

— Ежедневные? — Энни, не помня себя от счастья, улыбнулась так широко, насколько позволяло ее распухшее лицо. — Чтоб мне провалиться! Но с одним условием — никто и никогда не посмеет ко мне притронуться без моего разрешения.

— Договорились. — Вайльд вопросительно приподнял бровь, поворачиваясь к Болл. — Что ж, начнем переговоры, мадам? А пока мы обсуждаем условия, может, ваш человек попробует отыскать моего друга?

— Конечно, — Болл кивком головы указала своим подчиненным на дверь. — Мосс, найди человека, сопровождавшего его милость. Энни, иди собирай вещи. У меня такое чувство, что ты покинешь нас сегодня же.

— Хорошо, Болл.

Болл тем временем вернулась к своему рабочему столу.

— Что ж, ваша милость. Давайте обсудим условия.

Графиня делла Пьетра выслушивала рассыпающегося в комплиментах лорда Аренсона с вымученной улыбкой. Сэр Алек Беннетт с женой пригласили ее петь у себя на званом вечере, на котором она успела получить еще два приглашения, и одно из них было от стареющего графа. Однако граф, похоже, считал, что, ангажируя исполнительницу, он получает право трогать ее везде, где ему заблагорассудится.

— Вы поете как соловей, — произнес Аренсон, поглаживая ее руку. — Уверен, вы будете отличным сопровождением для нашей карточной игры.

Он не спускал влажных, полных вожделения глаз с ее груди.

— Спасибо, милорд. — Она слегка отстранилась, вынуждая его оставить в покое ее руку, но взгляд его остался на том же месте. — Как жаль, что ваша супруга не смогла к вам сегодня присоединиться. Я очень надеюсь, что здоровье ее поправится.

— О чем вы говорите! — он пренебрежительно махнул рукой. — Это обычная мигрень. К утру она будет совершенно здорова.

— Рада это слышать. — Она изобразила на лице вежливую улыбку и взглянула ему через плечо. — А вот и наша хозяйка. Надеюсь, вы позволите…

— Вы мне кого-то напоминаете… — Не успела она отойти, как он снова поймал ее руку. На этот раз его хватка была железной и не оставляла надежд на бегство.

— Графиня, — к ним подошла леди Маргарет Беннетт. На ее лице идеально сочетались властность и учтивость. — Маркиза Велсфилд желает, чтобы вас ей представили.

— Конечно, — Миранда сразу же крепко схватилась за ее руку, как за спасательный круг. — Лорд Аренсон, простите, но я должна вас покинуть.

Но барон словно и не слышал.

— Маргарет, она кого-то мне напоминает, — упрямо повторял он. — Я чувствую, что вот-вот вспомню.

— Дядя, успокойтесь, — леди Маргарет посмотрела на Миранду извиняющимся взглядом. — И отпустите графиню. Ее милость ожидает нас.

— Я весьма польщена вашим восхищением, милорд, — обратилась к нему Миранда. — Каждый исполнитель стремится найти отклик в сердцах публики.

— Отклик в сердцах публики… Точно! Я вспомнил… — Он поднял указательный палец. — Вы напоминаете мне актрису, которая была на пике популярности двадцать лет назад. Мы с моим другом Ротгардом сходили по ней с ума. Посылали ей розы после каждого спектакля. — Он усмехнулся, охваченный воспоминаниями. — Фанни Фонтейн, прекрасная женщина. Вы с ней — одно лицо.

У Миранды все внутри оборвалось.

— Благодарю, милорд.

— Конечно, вы слишком молоды, чтобы ее помнить. — Аренсон наконец отпустил ее руку. — Подождите, я должен рассказать об этом Ротгарду.

— Дядя, вы заставляете леди Велсфилд ждать. — Леди Маргарет все же удалось увести Миранду на безопасное расстояние, куда не доставали блуждающие руки лорда Аренсона.

— Да-да, ступайте, — он печально улыбнулся, мысли его явно витали где-то в прошлом.

Леди Маргарет отвела Миранду в сторону.

— Графиня, прошу вас простить моего дядю. Годы берут свое. Иногда разум его затмевается.

— Ничего страшного не произошло, — ответила Миранда, все еще потрясенная упоминанием имени своей матери. — Мне даже лестно, что я напомнила ему человека, которым он когда-то так восхищался.

— Вы очень добры. Пойдемте же, маркиза ждет.

Миссис Купер приехала с утра, покормила Джеймса и сразу же уехала. Эта добродушная женщина любила малыша, но у нее была и своя семья, которая тоже требовала внимания.

Миранда села в гостиной за маленький столик у окна, склонив голову над расчетами. Если она и дальше будет получать приглашения выступать, как это было прошлым вечером, они с Джеймсом смогли бы жить весьма достойно — с помощью герцога Вайльдхевена или без нее. Джеймс весело сучил ножками и радостно агукал в корзине на полу. Она оторвалась от подсчетов и не смогла сдержать улыбку при виде его невинного веселья — малыш забавлялся, играя с собственными ручками. Но улыбка померкла, стоило ей подумать о том, что хоть она и сможет кормить его и одевать на заработанные деньги, отцовскую любовь заменить она не в силах.