Крепкие ребята в костюмах от «Бриони» все как один одели на глаза приборы виртуальной реальности, похожие на вытянутые маски для подводного плавания, только без трубок для дыхания, и теперь что-то разглядывали прямо перед собой, изредка перекидываясь односложными репликами.

– Начальная ставка триста пятьдесят. Условие простое, кто первый платит, тот и получает товар.

– Мне это нравится, – сказал русский, сидящий к ним вполоборота, лысый и плотный. – Шестьсот.

– Я беру, – сказал второй, что-то показав в воздухе. – Шестьсот пятьдесят.

– Семьсот, – сказал третий.

Четвертый человек в маске, с козлиной бородкой кивал и одновременно что-то набирал на маленькой клавиатуре.

Сидящий во главе стола олигарх следил за торгами с легкой полуулыбкой.

– Чем платите? – спросил он каждого.

– Банк в Литве переведет завтра через офшор, – сказал один.

– Наличные, – сказал второй. – Но деньги в офисе. Позвоню, через пару часов привезут, сумма немаленькая.

– Биткоин пойдет? – спросил лысый.

Человек с бородкой кивнул и нажал пару кнопок на клавиатуре.

– Я отправил адрес, оплатите и получите товар первым.

Все посмотрели на лысого. Тот снял маску, достал мобильный телефон, нажал несколько клавиш.

– Ушло, проверяйте.

Два других покупателя переглянулись.

– Андрей, это же шестьсот тысяч. Они что, у тебя в телефоне? Что за банк такой?

Тот ухмыльнулся, поддел трюфель и отправил его в рот.

– Платеж поступил, – сказал человек с бородкой.

– Не может быть! Андрей, как ты это сделал? Не боишься, «Росмониторинг» накроет? Или американская налоговая, что еще хуже?

– Никто не накроет, потому что они не смогут отследить платеж.

– Что значит не смогут? Шестьсот тысяч не смогут? Ты нас разыгрываешь. На той неделе я перевел жене двадцать штук в Лондон, ее карту заблокировали через пятнадцать минут! Сам знаешь, почему. У меня в Лондоне суд с бывшим компаньоном и он постарался создать мне максимальные неприятности.

Лысый развел руками.

– Погугли биткоин, Серый. Удивишься.

Братья переглянулись.

– Интересно, что он купил? – спросил Джек.

– Пойди спроси, – ответил ему Дэйв.

Джек вздохнул.

– Я видел небольшую армию телохранителей, когда выходил в туалет. Сидят на пуфиках и играют в карты. Думаю, они торговались не за партию женских трусиков. Определенно.

– Ты все слышал, – сказал Дэйв.

– Если эти ребята используют биткоин в преступных целях и это сходит им с рук, его вполне могут запретить, так ведь? Я вижу угрозу не столько в самом факте анонимных переводов, сколько в том, что государство никак не может их контролировать. А это, Дэйви, угроза национальной безопасности. Сам знаешь, как в Америке строго с этим.

– Дело в том, что систему нельзя запретить. Чтобы запретить, придется запретить Интернет, а это, как ты понимаешь, невозможно.

– Но можно максимально усложнить жизнь людям, которые будут использовать это платежное средство.

– Как? Если участников нельзя вычислить, только если они сами того не пожелают, как ты осложнишь им жизнь? Посмотри на русских, ведь не просто так они самые богатые в мире.

– Ты настойчив. Если я скажу, что не хочу обладать такой же яхтой, как у парня в джинсах, покривлю душой. Интересно, как его сюда пустили в джинсах?

– Джек… его и без джинсов бы пустили, и даже без трусов. Или ты сомневаешься?

– Я пока не пойму, какую выгоду получим мы? Не будем же мы переводить друг другу деньги туда-сюда.

– Нет, конечно. Дело в том, что народ еще не понял, что это вообще такое. Но боюсь, когда поймет, курс подскочит так, что наш с тобой общий друг будет в ярости сжимать кулаки и трясти смешными кудряшками в бессильной злобе.

– Ты, правда, веришь, что он подскочит?

– Посмотри, – Дэйв вынул из кармана пиджака лист с колонкой цифр. – Вот курс за последний год. Подумай хорошенько, тебе ни о чем это не говорит?

– Экспонента? – неуверенным тоном произнес Джек.

Дэйв улыбнулся и посмотрел вниз, на Центральный парк. В сумерках Нью-Йорк казался чарующе великолепным, вечерние огни загорались то тут, то там, Большой город готовился к бурной ночи.

– Именно, – произнес Дэйв. – Ее рождение. – Он едва заметно улыбнулся, жестом подозвал официанта: – Счет, пожалуйста.

Через несколько минут на небольшом подносе появилась кожаная папка с фирменным бланком. Официант в безукоризненном костюме замер перед столиком.

– Скажите… – обратился к нему Дэйв, – вы биткоины принимаете?

Джек в эту секунду подумал, что предложи он оплатить счет фантиками от жвачки, это прозвучало бы менее эпатажно. Лицо официанта не дрогнуло, кажется, он удивился меньше, чем Джек.

– Да, сэр. Желаете оплатить счет биткоинами?

– Хочу опробовать новую технологию, – ответил Дэйв, взглянув в сторону русских, к тому моменту уже окончивших торги.

– Наши услуги можно оплатить любым активом, имеющим стоимость, – сказал официант. – Биткоин, безусловно, ее имеет. На счете штрихкод, отсканируйте его, оплата автоматически будет произведена в нужном приложении после вашего подтверждения.

Джек, открыв рот, слушал их беседу. Когда официант отошел, он задал единственный вопрос:

– Но… откуда у тебя эти деньги?

Они ехали по ночной Москве, поток машин практически иссяк. Подсвеченные здания, мелькающие яркими вывесками магазинов, ресторанов, баров, ночных клубов оставались позади, но на смену им вырастали новые, и калейдоскоп этот не заканчивался многие километры.

Ларин вглядывался по обе стороны дороги, стараясь вести машину с тем безразличным спокойствием, с каким обычно едут пенсионеры на дачу или водители катафалков на кладбище – им некуда спешить, их никто не останавливает, подобное просто в голову не может прийти ни одному стражу порядка.

Конечно, не каждая проверка документов заканчивается требованием выйти из машины и тем более открыть багажник: для этого полицейским нужны веские причины.

– А почему вас в школе все время подкалывают, а вы не отвечаете? – спросил Скоков. – Физрук тот же, я слышал в учительской он говорил, что вам можно еще нагрузку подкинуть, вы все равно «как тюлень в зоопарке», ни бэ ни мэ… или я вот… да и не только я, Успенский…

– Успенский… – сказал Ларин. – А что я могу ответить? Отвечу – выгонят из школы, чем я буду заниматься? Репетиторство хорошо, но это нестабильное занятие.