— Что ты творишь, а? — спросила она шепотом, вдыхая дорогой парфюм Каролины.

— Мою посуду, — рассмеялась Каролина. — Могу рассказать: мыльной губкой…

— Не держи меня за дуру, девочка. Ты знаешь, о чем я.

Каролина посмотрела на Анну холодно, и та почувствовала, как кровь прилила к лицу. Гордячка! Ей с этой девчонкой всегда не по себе. Так высокомерна, словно лучше всех в мире. Анна едва удержалась, чтобы не высказать Каролине в лицо все, что она думает.

— Я не понимаю твоих намеков, Анна.

— Своим поведением ты можешь причинить боль Луизе. И Раулю, между прочим. Ты хоть знаешь, через что он прошел с Джой? Третий выкидыш!

Каролина ничего не ответила, но плечи ее опустились.

Чувствуя моральную победу, Анна более решительным тоном продолжила:

— А ты и не знала? Он поэтому почти постоянно разговаривает по телефону. Но тебе, вижу, на это наплевать. Ты считаешь, что можно ворваться в чужую жизнь, можно делать с ней все, что хочется тебе: флиртовать с Раулем, изменять Луизе. Каролина, тебе должно быть стыдно за свое поведение!

Каролина швырнула кастрюлю в мойку, оттолкнула Анну и выбежала из кухни. Послышался дробный стук каблучков по лестнице. Анна была довольна и даже горда тем, что нашла в себе смелость поставить гордячку на место.

— Анна, захотела сама помыть посуду? — раздался за ее спиной голос Рауля.

Резко обернувшись, она оказалась с ним лицом к лицу.

— Шшш… — прошипела она.

Он явно ждал, что она скажет на обычном языке.

— Как я рада тебя видеть, Рауль.

— Аналогично, Анна.

— Как у тебя дела?

— Все нормально. За время, пока я готовил для вас обед, ничего не случилось плохого.

— Луиза рассказала, что вы пытаетесь завести детей с Джой.

— Ага, рассказала. У нас ничего не получается.

— Тебе, наверно, тяжело.

— Джой гораздо тяжелее. Она верила, что на этот раз все удастся, но на двенадцатой неделе случился выкидыш.

— А ты? Что ты чувствуешь?

Анна хотела погладить Рауля по плечу, но он отвел ее руку:

— Знаешь, мне не хочется об этом говорить.

— Ты так хочешь ребенка? — спросила Анна едва слышно, не теряя надежды вернуть его дружеское расположение.

Рауль вздохнул:

— Да, теперь мечтаю о семье, где меня ждут любящая жена и дети.

— Ах, Рауль! — произнесла с сочувствием Анна и повторила попытку обнять его.

На этот раз он позволил сделать это. Анна преисполнилась надеждой.

— Я часто думаю о нас, Рауль… — прошептала она.

— Анна, мы были очень молоды и глупы…

— Еще не поздно завести семью.

— Нет, не поздно. Я верю, что у меня есть шанс.

— Ты заслуживаешь счастья. Я уверена, что оно придет к тебе гораздо быстрее, чем думаешь.

Рауль улыбнулся:

— Правда?

— Только ты должен понять, чего действительно хочешь в жизни. Не бойся, рискни.

— Ты и вправду так думаешь, Анна?

Анна просияла, поняв, что и здесь одержала победу: Рауль готов довериться ей.

— Я уверена в этом!

* * *

Свальшер купался в лучах солнца. Луиза приводила в порядок розы, растущие перед домом. Из студии доносились звуки виолончели, и она напевала себе под нос, подрезая секатором увядшие цветки. Краска на стенах кое-где облупилась, но хозяйка виллы старалась этого не замечать. Дом давно пора покрасить и поменять черепицу: летом крыша над кухней протекла. Стуре Юханссон заделал дыру, но предупредил, что крыша прохудилась во многих местах и без серьезного ремонта не обойтись. А у Луизы, как назло, накопилось много дел. На ее плечах, например, ответственность за наследство семьи Армсталь, а в одиночку нести эту ношу нелегко. Луиза вздохнула: никто ей не помогает, но все, в том числе престарелая мать, ожидают, что дом будет содержаться в идеальном состоянии. Ладно, до зимы время еще есть. Стуре, возможно, найдет рабочих — каких-нибудь поляков, — они быстро и дешево все подлатают. А поселить на время ремонта их можно в домике для гостей.

Из дома вышел Рауль и присел на ступеньки:

— Спасибо, что ты меня пригласила, Лусс. Мне было необходимо отвлечься от своих неприятностей.

— Что вы станете делать дальше? Еще одна попытка?

— Все, с меня хватит. У Джой тоже не осталось ни сил, ни желания это продолжать.

— Ты имеешь в виду детей или ваши отношения?

— Наш брак на грани краха, а попытка зачать ребенка — просто ад. Я так больше не хочу.

— Представляю, каково сейчас Джой.

Рауль криво улыбнулся:

— Лусс, не нужно притворяться. Мне прекрасно известно, что Джой никогда не нравилась тебе, да и она тебя не переваривает. Мы скоро разведемся, и я уже сообщил об этом Майлзу.

— Развод тебе дорого обойдется?

— Не думаю. Это же не первый мой развод. Кэти когда-то получила изрядную сумму денег всего за пару лет замужества со мной, и этого ей хватило не только на образование, но и на концертный рояль «Стейнвей». Одной ошибки мне хватило, чтобы установить правило: без брачного контракта не жениться. Наверно, поэтому с Марселиной мы долго не протянули, а Джой на контракт согласилась.

— Значит, тебе не придется продавать «Соловья»?

Рауль рассмеялся:

— Джой не получит от меня ни эре: она их не заслуживает. И мне все равно, если ей придется играть в метро, чтобы заплатить за квартиру.

— Ну, это вряд ли…

Луиза отрезала еще несколько засохших бутонов и села рядом с Раулем:

— Вот все и закончилось, Рауль.

Он обнял Луизу:

— Не знаю, Лусс, почему мне так не везет.

— Ты выбираешь не тех женщин.

— Да я перепробовал всевозможные сорта женщин, но разбираться в них не научился, — с горечью сострил Рауль.

— Скажи, чего тебе хочется иметь в браке?

— Спокойной семейной жизни. И чтобы ты знала: я этого очень хочу. Мечтаю.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Турне больше не доставляют мне удовольствия. Надоели постоянные разъезды, надоела нервотрепка. Каждый раз перед выходом на сцену — стресс. Раньше такого не замечал за собой. На прошлой неделе играл пятый скрипичный концерт Моцарта. Знаешь, сколько раз я играл его до того? Не меньше сотни! Но руки дрожали так, что я растерялся. И теперь каждый раз, просыпаясь в Северной или Южной Америке, мечтаю изменить жизнь. Я не хочу больше собой жертвовать. Я хочу жить обычной жизнью. Надеялся, что получится с Джой, но ошибся… — Рауль замолчал, а потом словно выдохнул: — У Джой есть другой.