на Габриэле. Они могли выяснить, что с ним случилось, найти его… что-нибудь.

— Скажите тому, кто контролирует палаты, что я разрешила вам уйти, — сказала я, зная, что повстанцы ослабят это правило только по моему приказу. Я не беспокоилась о том, что кто-то из них предал нас, в любом случае, и если был хоть какой-то шанс, что они смогут найти Габриэля, я не собиралась вставать у них на пути. — Если вам что-то нужно от меня, просто скажите, — вздохнула я, когда они повернулись, чтобы уйти.

— Убей этого засранца Дракона, если сможешь, — обратился ко мне Леон, когда они уходили. — Это было бы очень кстати.

Подавленный смех, который мог бы быть и всхлипом, вырвался у меня, когда я осталась одна в обжигающей воде, которая колола мою кожу, и только Феникс во мне не давал ей сгореть.

Откинувшись назад, я смотрела на стеклянную крышу, как дождь начинает падать из грозовых туч, собирающихся под мощью силы Данте, и наблюдала за тем, как буря нарастает надо мной, как сверкают молнии и гремит гром, чувствуя себя совершенно бессильной под ней.

Прошло несколько часов, и лагерь затих, пока буря бушевала, повстанцы искали отдых, пока страх и неуверенность подкрадывались к нам со всех сторон.

Но я не была бессильной.

Я была Роксанией Вега.

Я резко встала, вода стекала с моего тела и поднималась от меня в облаке пара, пока я шла к разложенной для меня одежде.

Я натянула черные джинсы и темно-синий топ, в котором оставалось место для моих крыльев, игнорируя нелепое платье, которое рядом с ними выглядело подходящим для коронации. Я не нуждалась в нарядах там, куда направлялась.

Может, мы и бежали от так называемого Короля Дракона, но я не собиралась смиряться с поражением.

Люди, которых я любила, были где-то там, и они нуждались во мне. Больше, чем я могла вынести, было потеряно или пропало без вести, но я знала, куда направлялись трое из них перед битвой.

Наследники все еще не вернулись.

Пламя полыхало и лизало мою кожу, жаждая смерти и боли за все пережитое, и я погрузилась в эту безудержную жажду мести, как опустошенная душа, жаждущая жизни.

Огонь пополнил мою магию до краев, и я жаждала битвы. Это было началом конца, и я больше не собиралась отступать.

Я пристегнула к поясу свой кинжал, тот самый, который лишил меня Дариуса. Теперь ему суждено было оставаться при мне до тех пор, пока я не увижу, как распутается этот поворот судьбы и жизненная сила Лайонела не выльется из раны, которую я нанесу ему этим кинжалом.

Буря продолжалась, когда я вышла на улицу, но капли дождя не могли даже коснуться меня, так как жар моего Феникса сжигал их задолго до того, как они достигали моей головы.

Я подняла лицо к небу и распустила свои огненные крылья, повернув на юг и твердо определив в уме место назначения.

— Моя леди! — голос Джеральдины был, пожалуй, единственным, который мог заставить меня остановиться, и я повернулась, чтобы посмотреть, как она бежит ко мне, ее глаза были расширены и полны гнева. — Ты хочешь вызволить трех рапскаллионов из лап того, что удерживало их от битвы? — потребовала она, и мне пришлось задуматься, не было ли у нее способностей к Зрению, чтобы так легко понять, куда я направляюсь.

Ее волосы, которые до этого были простого и невзрачного цвета, теперь были выкрашены в насыщенный кроваво-красный цвет, а яростный оттенок ее лица давал мне понять, что это было обещание, что кровь ее врагов прольется в уплату за потери, которые она понесла в той битве. Он подходил ей, цвет сочетался с огнем, который непоколебимо горел в ее душе, яркий, жестокий и полностью принадлежащий ей.

— Да, — согласилась я.

— Тогда я иду с тобой. Мой Макси-Бой ждет меня, и я отомщу за моего любимого папочку, вырывая глотки нашим врагам, пока мы будем его вызволять.

Огонь в ее глазах не оставил никаких аргументов, и я почувствовала, что моя грудь сжалась от облегчения, когда я посмотрела в глаза моей самой дорогой подруги.

— Ну что ж, — сказала я, протягивая ей руку, окутывая ее своей магией воздуха и привязывая к себе. — Похоже, настало время поохотиться.

Глава 7

Земля извивалась под ногами, как беговая дорожка, заставляя меня бежать до тех пор, пока мои легкие не готовы были разорваться. Я был привязан к алтарю из черного камня у поместья Акрукс, лунный свет падал мне на спину, подзаряжая мою магию, прежде чем ее снова быстро высосал из меня разлом. От цепей из теней, тянущих мою силу, голова кружилась от слабости, а ноги болели от напряжения, вызванного бегом без отдыха.

Темный и бурлящий портал разлома передо мной был подобен вратам в ад, призывая меня туда, где, я был уверен, моя сущность будет вырвана из моего тела. Тяга бесчисленных голодных душ внутри этой пустоты умоляла поглотить меня, и их зов был так чертовски соблазнителен, что устоять было почти невозможно.

Разлом, казалось, еще сильнее стал поглощать мою силу, в глазах потемнело, ноги подкашивались.

— Сет, держись, — позвала меня мама, и я моргнул, пытаясь прояснить зрение, и обнаружил ее напротив алтаря, привязанную рядом с другими Советниками. — Оставайся сильным. Ты — Альфа.

Я проглотил острую зазубрину в горле и кивнул ей, не желая показывать слабость, когда моя семья смотрела на меня. Им нужно было, чтобы я был сильным, и ради своей стаи я мог сделать все. Я выпрямил позвоночник и побежал дальше, игнорируя боль и запирая любые признаки уязвимости глубоко внутри меня в железном сундуке. Там, куда я позволял заглянуть лишь нескольким людям.

Калеб был слева от меня, он стоял на коленях на земле, питаясь с шеи мужчины, голод в нем был настолько острым, что его глаза были почти красными. Мужчина начал затихать, его черты лица побледнели, а попытки сопротивляться угасли.

— Кэл! — позвал я его, когда он приблизился к тому, чтобы убить фейри в своей хватке, его пальцы впились в плечи жертвы, его захват был непреклонным. Безымянный мужчина обмяк, его глаза начали закрываться, а Калеб все еще был потерян в безумии жажды крови, разлом сделал его слабым перед проклятием его Ордена.

— Калеб! — крикнул я громче, спотыкаясь на сдвигающейся земле, пытаясь добраться до него, но цепи, приковавшие меня к каменному алтарю, не давали мне сойти с зачарованной беговой