Еще по дороге я успела расспросить спутников о том, где можно найти попутные караваны и разузнала примерные цены. Разумеется, я никому не рассказала о том, куда хочу дальше ехать, и спрашивала обо всех направлениях, вроде как ради интереса, заодно пополняла сведения о географии этого мира.

Выходило, что напрямую до Бравеля из Вары нам не добраться. Но эту новость я приняла даже с радостью, надеясь, что получится запутать следы еще больше. Интуиция буквально вопила о том, что опасность все еще близко. Никогда раньше такого не испытывала. Вернее, к интуиции, конечно, прислушивалась, но чтобы она вопила так сильно, еще не было.

Узнала я и о примерных ценах на проезд в разных караванах и подсчитала, что тех денег, что мне удалось заработать в артели, и тех, что буквально силой всучила нам Лианем, с лихвой хватало добраться до Бравеля и даже снять там на первое время комнату. Это радовало.

Осталось только хорошенько замести следы.

А потому, расставшись с доставившими нас в город караванщиками, мы первым делом отправились не в трактир, в котором можно было найти купцов, а в ближайшую подворотню. А там я достала специальный настой, который мы с Лианем варили специально для этих целей из кожуры каштана, и протерла им лицо. Противно — жуть! Его неровная осклизлая консистенция делала процесс нанесения до одури противным. Хорошо, не воняла. Пришлось подождать, пока масса высохнет, но своей цели я добилась — кожа из светлой и чистой превратилась в рябую маску, убавившую привлекательности и прибавившую мне десяток лишних лет. Складывалось впечатление, что все лицо покрыто родимыми пятнами так, что за ними самого лица не видно. Смыть эту «красоту» можно будет большим количеством воды или лосьоном, который мы тоже предусмотрительно сделали. Светлые волосы скрыты под платком, а вот голубые глаза никуда не денешь.

Лею тоже замаскировала. Ее волосы спрятать было невозможно — рыжие пружинки так и норовили вылезти из-под платка, но они уж слишком приметные, а потому мы с Лианем решили сделать малышку мальчиком и перед самым отъездом подстригли ей волосы. До семи лет в деревнях дети носят одинаковые штаны и рубахи, поэтому когда я сняла с девочки платок и надела ей на голову кепку местного покроя — из девочки Леи она стала мальчиком Леем.

— Ух ты! — она довольно улыбнулась. — Давно мечтала о такой! Только мальчишки не давали даже померить! — возмущалась она.

— Ничего, зато теперь можешь ее носить сколько душе угодно, — улыбнулась я, с нежностью разглядывая пацаненка, в которого она превратилась. — Но теперь ты мальчик Лей, — посуровела я. — Не забыла?

— Мама, я все помню! — насупилась она, но тут же засунула руки в карманы широких штанишек и улыбнулась. — Пошли!

Из подворотни вышли уже не миловидная молоденькая девушка за руку с маленькой девочкой, а рябая молодуха с озорным мальчишкой в лихо напяленной кепке.

В трактире мы без труда нашли караван до следующего города и уже на следующее утро наш путь продолжился. Мы сменили еще два каравана, прежде чем прибыли в Каров, находящийся в трех днях пути от Бравеля. Можно было бы добраться до этого города более прямым маршрутом, но мне была важна не быстрота передвижения. Наверное, пересмотрела шпионских боевиков в свое время. Однако по мере того, как мы отдалялись все дальше, моя тревога утихала, а интуиция твердила, что я все делаю верно.

В Карове мы задержались дольше, чем в других городах — нам нужна была передышка. К тому же, я решила смыть с себя опостылевшую маску и вернуть Лее ее девчачий статус. Отсюда мы отправимся в Бравель, в город, где я собиралась осесть. И в караване вполне могли встретиться люди, с которыми и в городе придется сталкиваться. И чтобы не шокировать их нашим перевоплощением потом, лучше вернуть себе наши «шкурки» уже сейчас.

***

Постоялый двор или, как здесь говорят, трактир с номерами, в котором мы остановились по рекомендации попутчика, был небольшим и уютным.

— Госпожа Кульезе, — обратилась я к хозяйке, которая вышла оглядеть полупустой зал — время завтрака уже прошло, а обед еще нескоро, — не могли бы вы помочь советом?

Моложавая женщина чуть за сорок в белоснежном чепце странного покроя, не скрывавшем шею и высокий лоб женщины, окинула меня взглядом и вежливо улыбнулась:

— Чем я могу вам помочь?

— Я хочу купить готовое платье.

Вся одежда в городах шилась на заказ или покупалась в виде заготовки в ателье, где нужно было ждать несколько дней, чтобы ее дошили по фигуре. У меня не было столько денег, чтобы купить новое платье, и ждать, пока его пошьют, тоже возможности не было. Нужно скорее добираться до места и искать возможность заработать. Я неуверенно себя чувствовала, глядя, как утекают сбережения. Но переодеться все же было нужно. Деревенское платье поистрепалось за две недели пути, и я походила на нищенку, и такой разве что подаяние могут дать, но не взять на работу. Да и кажется мне, что прикупить одежду здесь будет дешевле, чем в столице провинции.

Живот у меня рос медленно, но я остро ощущала жизнь, которая во мне росла, наполняла счастьем и ответственностью. Хотелось что-то делать, чтобы обрести почву под ногами.

— Готовое... — задумчиво протянула женщина. — Разве что...

— Госпожа Кульезе! — внезапно прибежала из подсобных помещений бледная и испуганная служанка. — Там. там. Я не хоте-е-ела-а-а. — и разрыдалась.

Хозяйка поняла, что разговаривать с плачущей девицей бесполезно, и направилась вглубь помещений, таща девушку за собой. А я с любопытством шла следом. Пройдя через кухню, где на нас заинтересованно оглянулась толстая кухарка и мальчишка, который сноровисто чистил овощи, мы вышли на задний двор и завернули направо.

Холодный ветер тут же коснулся плеч, и я поежилась, втягивая голову в плечи. Октябрь здесь считался ветреным, но климат был мягкий и зимы не очень снежными и холодными.

За поворотом обнаружился зеленеющий огород! Чего там только ни росло! Даже огурцы с помидорами. И это в то время, когда холодная осень уже вступала в свои права!

— Что ты натворила, мерзавка! — выдохнула хозяйка. — Что ты сделала с артефактом?! Отвечай, я тебе говорю! — тряхнула она рыдающую девушку.

— Не зна-а-аю-ю-ю! Я только хотела его попра-а-а-ави-и-ить, а он щелкнул и отключился -а-а!

Оглядевшись, я увидела железный штырь, вкопанный в землю, навершие которого представляло собой две подвижные полусферы с какими-то закорючками, выгравированными на них.

— Дура! Кто тебя просил лезть?! Ты знаешь, сколько стоит этот артефакт?! — женщина подошла к нему, но оглянулась и тут же переключилась на другое. — А овощи? Ты подумала, что из-за его неисправности здесь все замерзнет?! А мои любимые гортензии?!

— причитала хозяйка, хватаясь за сердце.

Я подошла к штырю и поняла, что эти закорючки — руны. В памяти всплыло воспоминание, как Аника, в тело которой я попала, сидела за столом в классной комнате, и высокий седоусый мужчина рассказывал ей значения рун и их применение. Воспоминание было смазанным, но толкование самих рун всплывало в памяти очень четко. И сейчас я увидела, что служанка нечаянно сместила верхнюю часть и разъединила рунную вязь, то есть выключила прибор. Я протянула руку и вернула все в нужное положение. Что может быть проще — «вкл» и «выкл»? Только потом до меня дошло, что я могла сделать только хуже. Озноб пробежал по спине. Но над грядками пронесся теплый ветерок, и я ощутила, как меня окутало тепло.