Зина вышла на площадку. Петров закрывал дверь.

— Где ложки? — спросил он. — На какую цену мне ориентироваться?

— Не знаю. Вот эту я сделала в стиле хохломы, эту — в обобщенно народном, скажем так. А эту — сама придумала орнамент, она несколько оригинальная.

— Понятно. Сколько оно стоит?

— Я не знаю…

— Зинаида, мне некогда антимонии разводить, тороплюсь. Клади их ко мне в портфель и говори цену.

— Если за хохломскую и народную по триста рублей, а за оригинальную пятьсот, я была бы довольна.

— Понятно. Пока. Вечером заскочу. — Петров дружески подмигнул и пошел к лифту.

Вечером он не пришел. И машины его под окнами не было допоздна. Рано утром Зина вставала к детям — машина появилась, но, когда малыши проснулись окончательно, снова исчезла.

Каждую свободную минуту Зина подходила к окну, бросалась на телефонные звонки — все напрасно.

Петров о ней забыл.

Он пришел поздно вечером, когда она почти убедила себя не ждать и не питать глупых надежд. В руках Павел держал пластиковый пакет с деревянными заготовками.

— Все в порядке, Зинаида. За народный стиль сторговался по пять сотен, — Петров потряс пакетом, — за авторскую работу — по тысяче.

Зина хлопнула в ладоши от радости, издала боевой клич, подпрыгнула на месте и исполнила вращение вроде балетного фуэте. Затем подскочила к Петрову, чмокнула его в щеку, выхватила заготовки и прошлась с ними по комнате сначала в лезгинке, а потом перешла па танец с кастаньетами.

Улыбающийся Петров наблюдал за ней, думая о том, что не ошибся. Хороший работодатель по сравнению со щедрым благодетелем — как заработок и милостыня, как радостный вопль и низкий поклон.

Петров бы не возражал, если бы следующим номером танцевальной программы стал танец живота.

Но Зина ударила несколько раз ложками, прислушалась, еще постучала. Подошла к столу, включила лампу и стала внимательно рассматривать заготовки.

— Павел, ничего не понимаю. Твой Григорий назначил очень высокую цену. За пятьсот рублей раскрашенные ложки можно купить в любом магазине.

— Он теперь отправляет товар за границу. В каждой стране я видел в аэропорту киоски с нашими ложками, матрешками, самоварами и платками.

Цены аховые. Его рук дело.

— Хорошо. Но почему он прислал такой материал? Сырое дерево! И береза! Через полгода они высохнут и растрескаются.

— Да? Бородатый обманщик! Я тебе говорил, Гришка по натуре аферист. Хлебом не корми — дай кого-нибудь надуть.

— Значит, он может потом не выплатить деньги? — расстроилась Зина.

— Вот на этот счет можешь не волноваться.

Меня он не проведет.

— Тогда мы сделаем вот что, — снова воодушевилась Зина. — Я попрошу завтра Валю посидеть с детьми, а сама съезжу на рынок и выберу хороший товар.

— Я тебя отвезу.

— Что ты! Зачем?

— Не спорь. Но не раньше двенадцати — часу дня.

Пошел отсыпаться. Если начнется атомная война — передай, что я заранее сдаюсь.

* * *

Зина плохо разбиралась в автомобилях. Обычно, едва захлопывалась дверца, Зине казалось, что ее усадили в жестяную банку на колесах, шумную, дребезжащую и опасную. В машине Петрова ощущения были совсем иные. Удобные сиденья, обтянутые велюром и кожей, стильная приборная доска с дисплеем маленького компьютера, ковер на полу и под цвет ему ткань, которой затянут потолок — уют и комфорт. Машина двигалась без подпрыгиваний, словно скользила по гладкой поверхности, легко набирала скорость и мягко ее гасила, при обгонах описывала плавные полуокружности.

— Чудная машина, — сказала Зина, — автомобиль двадцать первого века.

— Всего лишь прошлого года, — ответил Петров, — но мне она тоже нравится. Я люблю водить.

— Но почему мы так возвышаемся над всеми? — спросила Зина. — Павел, у тебя комплекс начальника, нравится смотреть сверху вниз?

— Это не самый ужасный из моих недостатков.

Машина называется джип. У нее повышенная проходимость, дорожный просвет большой, поэтому подвеска высокая.

Зина не стала уточнять, где в Москве труднопроходимые участки.

* * *

Петров терпеть не мог магазины. Рынки с их толчеей, мельканием лиц торговцев и покупателей — вдвойне. Стоял трескучий мороз, а у Петрова не было зимней шапки. Ее вообще не было — не требовалась при перемещениях от автомобиля к зданиям, как и зимние сапоги. Он бродил за Зиной по рынку и чувствовал, что уши у него остекленели, собираются треснуть и отвалиться. Обморожение ног также гарантировано. Он купил первую попавшуюся шапку — кроликовый треух. В дорогой темно-коричневой канадской дубленке и в рыжей дешевой ушанке он выглядел так, будто раздевал народ по дороге.

Зина внимательно изучила ассортимент деревянных изделий, их рисунки, технику письма. Потом долго выбирала заготовки. Возвращалась к тем торговцам, у которых уже побывала, придирчиво перебирала каждую деревяшку, копалась в мешках. Чтобы рассмотреть ложку, она снимала тоненькие перчатки, и пальцы ее побелели от холода. Она грела их в карманах, но у следующего прилавка снова снимала перчатки. Петров не мог видеть этого издевательства над нежными конечностями и купил Зине пуховые варежки. Близнецам он подыскал деревянную игрушку: два медведя на подставке дрались, если одновременно двигать штыри под станиной. Зина резонно заметила, что в руках Вани и Сани медведи проживут не более часа. По мнению Петрова, удовольствие того стоило.

Когда они сели в машину, у Петрова ноги ломило от холода, а Зина не могла унять озноб. Петров включил печку на полную мощность.

— Как же они целый день на таком морозе? — клацала Зина зубами.

— Они водку пьют. Нам тоже пора этим заняться. Зина, я голоден как волк.

— Валя щи сварит. Вегетарианские.

— Вегетарианские, чудно. Зина, один из моих многочисленных недостатков — обжорство. Я люблю вкусно и много есть, особенно по выходным.

Мы сейчас едем в ресторан. Возражения не принимаются. Должен я получить компенсацию за три часа гуляний по морозу да на рынке? Как ты относишься к китайской кухне?

— Никогда не пробовала. Правда, что они едят ласточкины гнезда?

— Не слышал, но попробуем заказать. Согрелась? Тогда перестань дрожать, не могу этого видеть. Хочется тебя.., положить тебя в мотор.

* * *

Птичьих гнезд в меню «Пекина» в тот день не было, но Петров заказывал одно блюдо за другим.

Ему нравилась восточная еда, и он хотел, чтобы Зина попробовала одно, другое и третье. Он действительно обладал завидным аппетитом, с удовольствием поглощал королевские креветки в тесте, отправлял в рот кусочки свинины в красной корочке, поливал пряным соусом брокколи. Зина не могла осилить и малой доли того, что стояло на столе. Порции были такими громадными, что одного блюда с лихвой хватило бы ее семье на день пропитания.