Сергеев ответил не сразу.

— В том, что я стал чемпионом, заслуга только Валерия Николаевича, — наконец произнес он.

— А разве эту заслугу кто-то у него отнимает? Нет, он был твоим первым учителем и он сделал тебя таким. Но он был хорошим тренером для тебя тогда, когда ты ничем не отличался от остальных. Теперь ты уже вырос из этого уровня.

— И что дальше?

— Ну что дальше? Я владелец клуба, и я вкладываю в тебя деньги. И хочу сделать из тебя звезду. И я нанял для этой цели специального человека.

— Даже если я не хочу? — остро взглянул на Масловского Юрий.

— А ты не хочешь? — улыбнулся тот.

— Если бы был жив Валерий Николаевич, я даже не стал бы вас слушать. Но теперь…

— А что изменилось теперь? Откуда такая трогательная любовь к человеку, который хотел выгнать тебя из большого спорта? Если б тогда, после соревнований, я его послушал, ты сейчас бы здесь не сидел.

— Я понимаю, но…

— Что но? Что изменилось? Разве только то, что он мертв? Но до этого он хотел тебя растоптать и унизить. Лишить всего. Я же, наоборот, пытаюсь что-то для тебя сделать. Вкладываю в тебя больше денег, чем смогу получить. Например, теперь ты будешь получать особую стипендию. Раньше ты получал столько же, сколько и все. Теперь это будет тысяча долларов в месяц. Устраивает?

— За что? — опешил Юрий.

— За то, что под руководством нового тренера будешь упорно тренироваться каждый день. К тому же, я слышал, у тебя тяжело больна мать. Значит, постоянно необходимы деньги на лекарства. Это окажет тебе небольшую финансовую поддержку. И да, за каждые выигранные соревнования ты будешь получать дополнительно. Но и это еще не все. Ты будешь тренироваться в самое лучшее время и сам назначать время своих тренировок. В твое распоряжение переходит отдельный спортивный зал. Но помни, ты должен тренироваться не менее пяти часов в день. И еще качаться. Чтобы более солидно и красиво выглядеть на ринге. Чтобы на тебя было приятно смотреть.

Масловский, выговорившись, замолчал. Было видно, что он наслаждается тем, как быстро нейтрализовал Сергеева и привел в состояние шока. Но, похоже, этого ему показалось мало, и он добавил:

— Кроме этого, ты можешь просить у меня все, что захочешь. Если вдруг у тебя возникнет какая-либо проблема, сразу же обращайся ко мне.

Впрочем, Юрий уже почти не слышал этих слов. Вернее, они не казались уж такими важными, а выглядели скорее как мягкая, приятная подливка к основному блюду. Он чувствовал себя так, как будто за одну-единственную долю секунды внезапно отрастил крылья. Он получил настоящий шанс, один из миллиона, о котором другие могут только мечтать. И он был счастлив. Он был просто безумно счастлив. Он был счастлив так, как может быть счастлив человек, когда внезапно исполняется его заветная давняя мечта…

Утром Ри проснулась непривычно рано — в 9 часов. От выпитого накануне невыносимо раскалывалась голова. Всю прошлую ночь она играла так, как никогда раньше не играла. Хотя бы потому, что за эпизодическую роль на сцене ей никогда не предлагали такого гонорара. И вот теперь маленький прямоугольник из прозрачной пластмассы — крошечная кассета от диктофона, самое большое достижение ее ночи, должен был обеспечить ей то будущее, о котором так долго она мечтала. Это было ее богатством, смыслом жизни и основным капиталом. Крошечный пластмассовый прямоугольник мог отплатить за унижения, за бедность, за все… Записью разговора на этой кассете Ри могла попытаться шантажировать Масловского.

Она прекрасно помнила осенний солнечный день несколько лет назад. Хотя и старалась особо его не вспоминать, возвращаясь к этим воспоминаниям только в самые тяжелые, безысходные минуты. Но, надежно спрятанный в глубине ее цепкой памяти, день этот всегда был рядом, и достать его на поверхность, если очень хотелось, она могла мгновенно.

— Это тебе, детка… — улыбался Масловский, вертя на пальце ключи. — Только не говори, что тебе здесь не нравится! Я специально выбирал такую квартиру — хороший район, центр. И ремонт. Новая сантехника. Никаких проблем с телефоном.

— Немного далековато от работы… — замялась она некстати.

— Что за глупости! Купишь машину и будешь ездить в свой клуб.

Тогда Ри еще плохо умела притворяться, и у нее не было такого опыта общения с ним. Поэтому она часто говорила то, чего не следовало. Вот и сейчас выпалила:

— Машина — это слишком дорого!

Масловский нахмурился:

— Прекрати свои мещанские причитания! У тебя полно денег — вот и трать их на себя! Я ненавижу скупость больше всего на свете!

Однако, увидев, как Ри расстроилась, сразу же смягчился:

— Детка, милая, у тебя будет достаточно денег, чтобы содержать свою машину. Я дам тебе столько, сколько захочешь — потому что всегда буду с тобой рядом. Девочка, милая, пойми — такую, как ты, я искал всю свою жизнь. И я не оставлю тебя никогда.

Разумеется, Ри прекрасно знала, что Масловский лжет — по своей недолгой жизни она уже знала, что бесконечности не бывает. Но все равно была благодарна ему за ложь.

С тех пор прошло много времени, и много было всего: и хорошего, и плохого. Но тот день, непонятно почему, был для нее самым счастливым. Ри намеренно отложила его в памяти, чтобы на всякий случай сберечь… Позже она поняла: эта квартира была притоном, запасной хатой для каких-то прячущихся мелких уголовников — крупные от закона не прятались, а, наоборот, подминали закон под себя. В потайном ящике, который она случайно нашла в столе, могли храниться фальшивые паспорта, и ящик по размеру даже напоминал склад таких документов — ничего крупнее положить в него было нельзя. Очевидно, квартира досталась Масловскому в оплату долга, ну а то, что бесплатно, так это точно. И он так же просто ее отдал. К тому времени Ри уже знала, что ее любовник связан с преступным миром и является в нем очень крупной шишкой.

Она пошла в ванную и открыла кран с горячей водой. Затем с досадой обнаружила, что бутылочка с пеной для ванны пуста. Отвинтив крышку, Ри опустила бутылочку в воду — так, на всякий случай. Выбрасывать было жалко — там хранился так нравившийся ей аромат… Сидя на краю ванны, она смотрела, как, наполнившись водой и выдав какое-то количество пены, бутылочка опустилась на дно.

На душе Ри было пасмурно и тревожно. Ей было противно вспоминать прошедшую ночь. Ей все было противно — даже свое отражение в зеркале. Нахмурившись, она вытащила бутылочку, вытряхнула воду, тщательно вытерла ее и вновь поставила на край ванны.

На своей второй встрече с Масловским, которая была июле, он стал ее официальным любовником. В то время у нее было два контракта: летний и зимний, и это было настоящим началом успеха — большинство стриптизерш имело только один. То есть те, у которых был «летний», ломали себе голову, куда пойти работать на зиму, а «зимние», в холодные месяцы выступающие в закрытых ночных клубах, поиски «летних» контрактов начинали еще в январе. Попасть в один клуб, который имеет и летнюю, и зимнюю площадку, было верхом роскоши, но, как правило, все подобные места были плотно забиты. Некоторые девушки имели по нескольку одноразовых контрактов, которые были еще хуже: сегодня ты работаешь, завтра — нет.