– Наверное, изучает винтовку. Вы же сами ему велели, любезный Андрей Владимирович, – рассеянно отозвался Мюллер. – А может, бродит где-нибудь неподалеку.

Профессор тоже посмотрел по сторонам, выглянул в окно и довольно кивнул.

– Надо будет попробовать определиться по солнцу.

Обычно Кречетов разделял подобные заботы, но в данный момент его волновало другое.

В отличие от Мюллера, полковник отвечал за экспедицию в целом. В том числе и за примкнувшего к ним студента.

К сожалению, из-за наличия гражданских лиц полной дисциплины в экспедиции не было. Но если Мюллер с коллегами хотя бы вполне отвечал за себя, то Миша по молодости вполне мог бы устроить нечто такое, что потом бы пришлось расхлебывать всем.

Первым побуждением Кречетова было позвать урядника. Потом полковник решил, что не стоит привлекать внимания аборигенов командными окликами, и вместо этого сам вышел во двор.

Здесь находилась пара казаков. Они сидели у забора в окружении детворы, нещадно дымили самосадом, а Крюков к тому же вырезал из небольшой ветки какую-то подделку, очевидно, игрушку. Детвора восторженно отвечала, на степенные вопросы служивых, спрашивала что-то в свою очередь, и оставалось загадкой лишь одно: как они вообще понимают друг друга?

– Цыганков!

Голос прозвучал негромко. Урядник встрепенулся, поднялся и, привычно оправив гимнастерку, шагнул навстречу начальнику.

– Слушаю, ваше высокоблагородие!

– Где остальные?

– Так что, господин поручик вместе с хозяйской барыней и сыном по другую сторону от дома. Отец Александр в селении, господин есаул с двумя казаками отправились купать лошадей, а где Мишка, не ведаю.

Последнее урядник вымолвил несколько виноватым тоном. Мол, моя вина, не доглядел.

– Куда он мог уйти? – спросил Кречетов. Похоже, предчувствие его не обманули, но внешне полковник оставался бесстрастным, как и подобает начальнику.

– Должно быть, неподалеку шастает, – чуть пожал плечами Цыганков. – Лошадь его здесь, винтовка и вещи тоже.

Сам Цыганков, как и его подчиненные, в походе с оружием не разлучался. Не Россия же, мало ли что может случиться? И если здесь, во дворе, он обходился без громоздкой винтовки, то револьвер и шашка были при нем. А уж отлучку налегке урядник просто не мыслил.

– Надо бы его найти, – вроде бы, не приказывая произнес Кречетов.

Одну сложность он уже предвидел. Хорошо, если студент шляется по улицам, или сидит у кого-нибудь во дворе. А если зашел в чей-то дом? Не стучаться же ко всем подряд с вопросом: «А наших здесь нет?»

Эту же сложность мгновенно оценил и урядник. Прикинул, оглянулся на Крюкова, уже закончившего подделку, и предложил:

– А мы местных пацанят используем. Они тут все и всех знают.

Кречетов кивнул, хотя несколько сомневался, как казаки сумеют договориться с детворой без знания языка.

Сумели. Прямо на глазах у полковника Цыганков на пару с Крюковым что-то объявили малышне, некоторое время поспорили с ними, а затем дети проворно бросились прочь со двора.

– Найдут, – довольно ухмыльнулся в усы Цыганков.

Из дома вышел Мюллер с секстаном в руках. Для него, как для истинного ученого, на первом месте всегда стояла наука, а уж об организационных вопросах профессор и слышать не хотел. Разве что, когда речь шла о выделении ему помощников в каком-либо сложном деле.

– Отца Александра найти? – уточнил Цыганков.

– Пока не надо, – за монаха Кречетов не переживал. Насколько понимал, тот сейчас утешал кого-нибудь из особо пострадавших, а то и пытался отпеть покойников. Конечно, это тоже может быть чревато, вопросы веры частенько возбуждают простые сердца похлеще прямого нападения, но до сих пор в подобных вещах батюшке удавалось соблюдать определенный такт. В трезвом виде, по крайней мере.

При некоторых причудах отрядного священника Кречетов признавал в нем чувство ответственности. А вот о Михаиле сказать подобное он не мог.

Впрочем, в пору юнкерской юности будущий полковник сам бывал достаточно легкомысленным. На то она и юность.

Да и вообще, может, вся паника напрасна? Надоело юноше сидеть во дворе, вот и направился шляться по селению. Ищет знакомства среди сверстников. Он же самый младший в группе и не каждый понимает его проблемы и заботы. Да и интересно же пообщаться с кем-нибудь со стороны. Вон, Бестужев вовсю пользуется знанием языка и кружит голову хозяйской дочке под предлогом получения знаний…

Опальный гвардеец оказался легким на помине и появился из-за дома, едва Кречетов вспомнил о нем. Он на ходу продолжал рассказывать нечто явно смешное, и двигающиеся следом дочка и сын Селаха хохотали от души.

Потом они кивнули друг другу, не столько прощаясь, сколько расставаясь на самое короткое время. Хозяйские дети дружно направились куда-то по своим делам, а Бестужев мельком взглянул на начальника и направился к нему.

– Случилось что-нибудь, Андрей Владимирович?

Вряд ли столичный вертопрах всерьез уловил настроение командира. Скорее, решил перестраховаться и продемонстрировать заботу об общем деле. Даже в тоне послышалась привычная развязность человека, которому позволено без малого все.

– Миша пропал, – буднично поведал полковник.

Он уже и сам не верил, что это серьезно.

– Студент? Да куда же он денется? Шляется по улицам в поисках романтических знакомств или сногсшибательных открытий, а то и старательно пытается запудрить мозги аборигенам мечтой о всеобщем счастье, – Бестужев не скрыл ухмылки.

Михаила гвардеец презирал. И как аристократ разночинца, и как офицер – шпака, и как умудренный балами и салонами гуляка невинного и наивного мальчишку.

Справедливости ради, студент платил ему той же монетой. Он терпеть не мог Бестужева как свободолюбец представителя затхлого света, как умный и дельный (Миша считал себя таковым) – пустого бездельника, как российский интеллигент – тупого солдафона, как романтик – циника.

Короче, поводов хватало с обеих сторон.

– Я тоже так думаю, – выпад в словах Бестужева Кречетов старательно проигнорировал. – Но когда он на глазах, мне спокойнее. Казаки с детьми успели договориться, те поищут нашего студиозуса.

Гвардеец неопределенно пожал плечами в ответ. Мол, как начальника, я вас понимаю, но взбучку Михаилу надо дать. Дабы получше знал свое место.

– Селах шествует, Андрей Владимирович, – перевел разговор на другую тему гвардеец, кивнув на спешащего куда-то самого богатого человека в селении.

Вид у Селаха был озабоченным. Он даже гостям лишь кивнул с виноватым выражением и хотел пройти мимо, но Бестужев остановил его и о чем-то спросил.

Селах что-то ответил, явно неопределенное. Гвардеец даже переводить не стал, очевидно – за ненадобностью.