— Несуразная… Да, именно! Не смейся. Мне известно, что я несуразная! Я с детства была незадачливая, неказистая, нескладная, неинтересная… И лучше с тех пор не стала, может быть, теперь я даже хуже.

— Твоя мать тебе это сказала или кто-то из отверженных тобою парней? Ну почему ты отказываешься постоять за себя, Даниэль? У тебя ведь все получится!

— Почему ты думаешь, что получится?

— Не ты ли твердо заявила Бобу и Клер, что останешься со мной на семейном совете? Или высказала напрямую Анне все мои недоумения, которые я в тот момент, растерявшись, оказался неспособен сформулировать. Почему с такой же твердостью ты не отстаиваешь себя, милая?

— Нет, Джим… Я не герой. То, что случилось всего лишь дважды, ни о чем не говорит. Ты просил меня не уходить, и я сказала Клер и Бобу, что останусь с тобой. Анна и Майкл оскорбили меня таким неуважительным к тебе отношением, и я не могла смолчать. Но я не борец. Я не решительная. Если мама расплачется из-за моих слов, я знаю наперед, что промолчу про все свои обиды и сама стану просить у нее прощения. Я безвольная. Бесхарактерная. Ты должен это знать, Джим. Вероятно, ты во мне ошибся. И еще я жутко ревнивая. И я знаю, что не похожа на тех девушек, которых все любят. Я не похожа на Лейлу. Я не принцесса, которая одним видом вызывает восторг и благоговение. И я всегда очень страдала от этого, а еще оттого, что стыдилась своих чувств…

— Дэнни, малыш…

— Если все ко мне относятся с пренебрежением, то как я могу поверить в твою любовь? — со слезами на глазах прокричала Даниэль.

— Осторожно! — воскликнул Джим, указывая на дорогу, но было уже поздно. — Кажется, мы сбили вомбата…

Кровь отлила от лица Даниэль Моррисон.

Джим отстегнул ремень безопасности и взял аптечку.

— Надеюсь, ему еще можно помочь… — Он улыбнулся девушке и с усмешкой пробормотал: — А как мы с тобой ссоримся! Словно десять лет в браке. Даже мурашки по спине.

Джим присел перед жертвой и крикнул Дэнни, оставшейся в салоне:

— Должно быть, мы сломали бедняге ногу. Надо бы обезболить, наложить шину и доставить парня в ближайшую ветеринарную клинику для рентгена… Особь крупная, жить будет.

— В часе езды отсюда есть ветлечебница Маджи. Доставим его туда, — предложила Даниэль и завела двигатель, пока Джим заботливо укладывал вомбата на заднее сиденье со словами:

— Прости, приятель.

— Боже! Подумать только, я ведь могла убить этого несчастного! Джимми, веди, пожалуйста, машину ты. У меня руки дрожат.

Даниэль в крайне подавленном состоянии освободила ему водительское место и села рядом, предварительно посмотрев на вомбата.

— Это обезболивающее так быстро подействовало? — удивилась она.

— Нет… У бедолаги болевой шок.

— С моим псом Брюсом случилось нечто подобное, когда мне было девять. Перебегал дорогу и попал под колеса…

— Что с ним стало? — осторожно спросил Джим.

— Погиб на месте.

— Надо много потерять, чтобы научиться беречь и спасать. Почему по-другому не получается, без жертв? — грустно усмехнулся Джим.

— Потому что человек — глупое и жестокое существо, с едва заметными проблесками совестливости, — отрезала Даниэль.

— Суровая оценка! — покачал головой Джим.

Всю дорогу до ветлечебницы он думал о том, как странно они сошлись. Он — добродушный и деревенский, она — грустная и городская. Он любит мясо и пиво, она — овощи и минералку. Она хмурится, когда он смеется, она тоскует, когда он вожделеет. И Джим уже не знал, кто больше рискует в этой любви, Малышка Дэнни или Лучший Парень Земли?

— Грустишь, девочка? Все будет хорошо! — уверенно пообещал ей Джим.

Даниэль посмотрела на Джима большими испуганными глазами, и он заметил, что нижняя губа у нее искусана до крови. Взгляд ее влажных глаз беспорядочно блуждал по его лицу, и Дэнни сказала:

— Я хочу встретиться после того, как все это закончится…

— Надеюсь, со мной?

Она кивнула.

— Ты приглашаешь меня на свидание, Малышка Дэнни?

— Не притворяйся непонимающим, Хаскелл, — умоляющим тоном проговорила девушка.

— Понял… Продолжай…

— Что продолжать?

— То, что хотела сказать мне, — подталкивал ее к новой порции откровений Джим.

— Я еще не готова знакомить тебя с моими родителями, Джим. Не хочу, чтобы они знали все с самого начала.

— Согласен, — кивнул Джим.

— Они завалят нас пустыми вопросами. А для меня эта неделя была такой… особенной, необыкновенной, что я хочу сама во всем разобраться.

— Поддерживаю, — снова кивнул Джим Хаскелл.

— Сейчас все представляется таким восхитительным! Неправдоподобно восхитительным! Мне нужно время, чтобы подумать… в тишине. Чтобы никаких родителей, никаких дорог, мышей и вомбатов. Чтобы только я и ты, и наши дни вместе…

— Как у нормальной пары, — очень серьезно сказал Джим.

— Да-да, именно как у нормальной пары, — живо подхватила Даниэль, обрадованная тем, что Хаскелл ее понимает.

— И мы будем бродить, держась за руки, и целоваться на скамейке в городском парке?

— Почему ты об этом спрашиваешь? — усомнилась девушка в серьезности его тона.

— Мы ведь не станем все обговаривать заранее, Малышка Дэнни?

— Нет, — рассмеялась она. — Конечно же, нет!

— Отлично, — произнес он с облегчением. — Тогда я с тобой. Назначаю свидание на завтра.

— Во сколько?

— Спозаранку и до бесконечности… Можешь даже позвонить родителям и сказать им о своих планах.

— Ни за что, — энергично закачала она головой. — Моя личная жизнь их не касается. Она касается только меня и тебя.

— Тебя и меня?

— Да, Джим. Это наше личное дело.

Дэнни с силой рванула на себя дверную ручку и ворвалась в комнату, вся в негодовании и гневе.

— Как ты мог предположить, что меня заинтересует такое… безумие?!

Джим неторопливо поднял на любимую фурию невозмутимый взгляд и, выдержав приличествующую паузу, неторопливо проговорил:

— Тебе уже приходилось летать в Европу…

— И что же?

— Ты облетела всю Европу…

— Да, облетела.

— И что же тебя смущает, дружочек?

— Милый… — нетерпеливо тряхнула она головой. — Прежде я летала в салоне комфортабельного лайнера, садилась подальше от иллюминатора и крепко пристегивалась ремнем, предварительно изучив все правила безопасности в полете. И это не было похоже на путешествие в ад, уверяю тебя.