— Хорошо, но только вы один! — принял решение начальник, указывая на Латорона. — Остальные пусть ждут на улице!

Теперь, со Жрецом Времени по правую руку и верным офицером по левую, Горн гордо прошествовал по ковровой дорожке и ступил в красивый, залитый светом огромный колонный зал с накрытыми столами, сценами для выступлений, цветниками, фонтанами и бассейнами. Здесь уже ждало множество именитых гостей и еще больше девушек-официанток — красивых, элегантных, высоких, в блестящих и переливающихся туалетах и благоухающих дорогими духами… Официанток чемпиону предназначалось сразу три. От их ослепительных улыбок, соблазнительных запахов и блестящих глаз у Горна перехватило дыхание и закружилась голова. Переживший только что сильный стресс, ступив «с корабля на бал», принц перестал понимать, что происходит на самом деле, и безропотно позволил провести себя через зал и усадить за стол на самом видном и почетном месте.

Гости ожидали этого момента стоя. Как только Горн оказался в кресле, присутствующие зааплодировали, заиграла музыка, на опустившихся откуда-то сверху круглых сценах закружились пары профессиональных танцоров. Празднование крупнейшего в этом сезоне турнира перешло от фазы наслаждения духовного к фазе ублажения телесного.

Еды было много, напитков тоже, вопросов и восторженных восклицаний — несметное количество. Горн сразу же утонул в шуме, разговорах, музыке, запахах, винных парах горячительных напитков и глубоких больших глазах вездесущих официанток…

— Меня зовут Мэнриот! — представился в какой-то момент вельможа, сидевший совсем рядом, напротив. — Я много лет занимаюсь боевыми единоборствами. Хорошие бойцы, можно сказать, мой хлеб. Но, признаться, сегодня вы меня поразили!

Горн кивнул, почти не прислушиваясь. Комплименты говорились ему постоянно, а в каждом тосте фигурировали «его непревзойденное мастерство и удивительный шарм».

— Я хотел бы поговорить с вами, — продолжал Мэнриот. — Возможно, у нас найдутся общие темы… Вы не задумывались о долгосрочном контракте? Что, если бы вам предложили, ну, скажем…

— Ему это неинтересно! — вмешался, заступаясь за своего принца, Лахорон, который не пил и потому сохранял способность мыслить здраво.

— Я понимаю, что этот человек служит при дворе вашего короля, — сердито повысил голос Мэнриот. — Но не стоит забывать о свободе волеизъявления! Если чемпион решит, что мое предложение предпочтительней, ну, скажем, щедрее, нежели то, что сделал ему король, тогда…

— Нет, мне и в самом деле неинтересно! — отозвался Горн, с трудом отрывая взгляд от улыбки девушки, наполнявшей его бокал горячительной жидкостью.

— Не спешите с отказом! — широко и дружелюбно улыбнулся Мэнтриот. — Вы же еще не слышали моего предложения! Вот, сами взгляните!

Мэнриот протянул Горну планшет. На пластиковом носителе ожили голографические изображения, заплясали краски, задвигались некие расплывчатые объекты. Принц присмотрелся, стараясь разобраться, что ему такое показывают, но так ничего и не понял. В глазах юноши помутнело, Горн потерял интерес к планшету, бросив его на стол и вернувшись к наблюдению за танцовщицами.

— Взгляните и вы! — как бы между делом предложил Мэнриот, подавая планшет сперва Латорону, а затем Хонтеану.

Оба, офицер и монах, не только ничего не разобрали в колеблющихся, словно волны, глубоких красках, но, что более странно, позабыли о том, что хотели что-то там разобрать, моментально отвлекаясь и от планшета, и от собеседника, который этот планшет подал…

— Пойдемте со мной, молодой человек! — Мэнриот предложил принцу руку, когда праздник достиг той стадии, в которой люди окончательно перестали обращать друг на друга внимание.

Горн кивнул и поднялся. За ним подались и Латорон с Хонтеаном.

— Нет, нет, — заулыбался Мэнриот, — вы остаетесь! Пейте, кушайте, отдыхайте… Мы скоро вернемся!

Как это ни удивительно, Латорон с готовностью подчинился. Он осел в своем кресле и потянулся к бокалу, словно допился до того, что забыл, с какой целью присутствует в этом зале. А вот Хонтеан встал.

— Вот как? — Мэнриот с легкой досадой смотрел на странного мрачного спутника юноши. — Гипноз на тебя не действует? Тогда и в самом деле прошу за мной, тренер!

За спиной Хонтеана выросли две крепкие фигуры, весь вечер скрывавшиеся среди толпы фраков, костюмов и платьев. Монах почувствовал, как в спину ему ткнулось что-то твердое и холодное. Оглядевшись вокруг, Жрец заметил еще несколько пар быстрых и острых глаз, из разных точек большого зала следящих за развитием ситуации вокруг стола чемпиона. Ему ничего не оставалось, как подчиниться.

Следуя за Мэнриотом, монах, принц и вооруженные неизвестные направились к туалетным комнатам, незаметно выбрались из толпы и поехали по бегущим ступенькам наверх, на самую крышу Дворца Славы. Там находилась парковочная зона для катеров-лимузинов самых высокопоставленных посетителей праздника. Продолжая делать вид, что попросту развлекает своих собеседников, Мэнриот широко улыбался и манил Горна и Хонтеана за собой, к открытой дверце одной из таких машин. С принцем все получалось как нельзя лучше — Горн шел твердой походкой свободного человека и с самым блаженным выражением на раскрасневшемся от выпитого вина лице. Что касается Хонтеана, то бледный, невзрачный на вид монах всегда терялся на заднем плане — никому бы и в голову не пришло присматриваться к его несколько напряженной позе. Лицо же вполне вписывалось в придуманную Мэнриотом картину — оно сохраняло выражение спокойствия и отрешенности.

Когда дверца машины закрылась за Горном и Хонтеаном, Мэнриот спросил их:

— Надеюсь, на это, господа, у вас не будет иммунитета?

В тот же миг щелкнули спусковые крючки в парализующих пистолетах уже сидящих в роскошных креслах лимузина двух широкоплечих парней. Горн и Хонтеан провалились в темноту обморока.

Очнулся принц в небольшой круглой комнате. Он сидел в противоперегрузочном гравитационном кресле, какие использовали на космических кораблях в качестве дополнительного средства безопасности. Руки и ноги его были свободны, но пошевелить ими оказалось непросто — кресло притягивало так сильно, что полностью сковало движения. В таком же кресле, чуть в стороне, сидел Хонтеан. Монах был в сознании, смотрел куда-то в бесконечно удаленную точку, и по его лицу или глазам невозможно было определить, доволен он своим нынешним положением или возмущен им до глубины души. Кресла были здесь единственной мебелью, их насчитывалось два десятка, и располагались они по периметру всего помещения.

Комната освещалась рассеянным светом, падающим с потолка. Кроме Горна и Хонтеана в ней находилось еще двое мужчин: уже знакомый принцу и монаху вельможа из Дворца Славы — Мэнриот и бугрящийся мускулами увалень, судя по окаменевшей позе, охранник. Мэнриот прогуливался взад-вперед в тяжелом бархатном халате на голое тело, очевидно, он чувствовал себя здесь как дома. Увалень стоял по стойке смирно и был экипирован как спецназовец хорошо финансируемой армии — вооружен и компьютеризирован с головы до ног.