– Я не собираюсь прятаться в канаве!

– Стурм… – борясь с подступающим негодованием, начал Танис. Еще не хватало наговорить рыцарю резкостей, которые безвозвратно испортят их отношения, а толку не будет все равно… Отвернувшись от Стурма, он плотно сжал губы и в мрачном молчании стал ждать кендера.

Тас подлетел во всю прыть – многочисленные сумочки так и били его по бокам.

– Жрецы! – выдохнул он. – Восемь штук! Целый отряд.

– Я-то думал, – фыркнул Стурм, – там самое меньшее отряд гоблинской стражи. Что нам эти восемь жрецов?

– Ой, не скажи, – с сомнением ответил Тассельхоф. – Знаешь, я видывал клириков со всех концов Кринна, но таких, как эти, – еще никогда! – Он обеспокоенно оглянулся назад, на дорогу, потом поднял взгляд на Таниса, и тот заметил, что карие глаза кендера были необычно серьезны. – Помнишь, что говорила Тика о странных людях, которые появились в Утехе и все сшивались около Хедерика? Ну, о тех, в длинных таких одеяниях и надвинутых капюшонах? Так вот – это подходит к нашим клирикам один к одному. Знаешь, Танис, как посмотрел я на них… жуть да и только! – Кендер зябко поежился. – Они появятся через несколько минут…

Танис переглянулся со Стурмом, и рыцарь вопросительно поднял брови. Оба знали, что кендеры не ведали страха – и в то же время были необычайно чувствительны к природе других существ. В былые годы Танис немало путешествовал вместе с Тасом. При этом они попадали в самые разные переделки, нередко очень опасные. Но чтобы кендер сказал о каком-нибудь обитателе Кринна: «Жуть, да и только!» – такого еще не бывало.

– А вот и они, – сказал Танис и вместе с Тасом и Стурмом отошел в тень деревьев по левую руку от дороги, присматриваясь к выходившим из-за поворота жрецам. Пока они были еще далековато, и полуэльф затруднился бы сказать о них что-либо определенное. Разве только то, что шли они довольно медленно, катя по дороге большую ручную тележку.

– Может быть, поговоришь с ними, Стурм? – негромко предложил Танис. – Надо расспросить, что там дальше на большаке. Только, друг, будь осторожен…

– Постараюсь, – улыбнулся Стурм. – Я, знаешь, вовсе не настроен погибать без особой нужды.

И рыцарь стиснул руку Таниса в своей, принося безмолвные извинения. Потом проверил, хорошо ли ходит в старинных ножнах меч. И, перейдя дорогу, прислонился к траченному временем забору, склонив голову на грудь, – ни дать ни взять путник, расположившийся на отдых. Танис постоял немного в нерешительности, но затем повернулся и углубился в лес. Тассельхоф последовал за ним.

– Ну и что там? – завидя Таниса и Таса, спросил Карамон. Проголодавшийся богатырь как раз подтягивал ремень, отчего весь его арсенал громко лязгал. Остальные жались друг к дружке за густой порослью кустов, позволявших им, однако, хорошо видеть дорогу.

– Тихо! – Танис опустился на колени между Карамоном и Речным Ветром. – Жрецы, – сообщил он им шепотом. – Восемь жрецов идут по дороге. Стурм собирается заговорить с ними…

– Жрецы! – пренебрежительно хмыкнул Карамон и поудобнее уселся на пятки. Зато Рейстлин беспокойно зашевелился.

– Жрецы, – прошептал он задумчиво. – Не нравится мне это!

– Что ты имеешь в виду? – спросил Танис.

Рейстлин смотрел на него из-под капюшона: Танис видел только его глаза, золотые глаза со зрачками в виде песочных часов. Они светились хитростью и умом.

– Странные жрецы. – Рейстлин говорил подчеркнуто терпеливо, словно объясняя что-то ребенку. – Наш жезл наделен священной целительной силой – силой, какой не бывало на Кринне со времен Катаклизма! Ну, а мы с Карамоном уже видели в Утехе эту публику в капюшонах. Так не кажется ли тебе. Друг мой, несколько странным, что жезл и жрецы одновременно появились в одном и том же месте, где никогда прежде не видели ни того, ни другого? Быть может, жезл и должен им принадлежать?

Танис покосился на Золотую Луну. На ее лице лежала тень беспокойства: она явно размышляла о том же. Танис вновь посмотрел на дорогу. Закутанные жрецы еле тащились, везя тележку. Стурм сидел на заборе, поглаживая усы.

Время медленно текло в ожидании. Все молчали. Серые облака над головой постепенно сгущались, небо потемнело, начал накрапывать дождь.

– Ну вот, только дождя для полного счастья и не хватало, – заворчал Флинт. – Мало того, что я сижу под кустом, словно жаба какая-нибудь, я должен еще и вымокнуть до нитки…

Танис наградил гнома испепеляющим взглядом. Флинт неразборчиво пробормотал еще что-то и умолк. Только и слышно было, как шлепали по мокрым листьям, барабанили по шлемам и щитам капли дождя. Это был холодный нескончаемый дождь, от которого не спасет никакой плащ. Вода бежала по драконьему шлему Карамона и стекала по шее. Рейстлин затрясся и начал кашлять, прикрывая рукой рот, чтобы было не так слышно. Друзья поглядывали на него с тревогой…

Танис не сводил глаз с большака. Как и Тас, он ни разу еще не видел никого похожего на этих жрецов – а ведь он прожил сто с лишним лет! Все они были высокими, футов шести, не менее. Длинные одеяния скрывали очертания тел, а поверх одеяний на каждом был плотный плащ с капюшоном. Даже ступни и кисти рук были обмотаны полосками ткани, неприятно напоминавшими повязки, которыми прокаженные прикрывают свои язвы. Приблизившись к Стурму, жрецы начали озираться. Один из них уставился как раз на те заросли, где прятались путешественники. Его лицо скрывали сплошные повязки; были видны лишь темные поблескивавшие глаза.

– Мы приветствуем тебя, Соламнийский Рыцарь, – проговорил на Общем языке предводитель жрецов. Голос у него был глухой, шепелявый… не человеческий это был голос! Танис невольно содрогнулся…

– И вам привет, братья, – отозвался Стурм, также на Общем. – Немало миль прошагал я с рассвета, но вы – первые, кого я встретил. Не скажете ли, откуда держите путь? Видите ли, до меня доходили самые разные слухи, и я хотел бы знать, что делается на дороге…

– Вообще-то мы с востока, – ответствовал жрец, – но сейчас мы идем со стороны Гавани. Дорога и в самом деле пустынна, рыцарь, но, верно, это из-за погоды: кому охота путешествовать в подобный денек? Мы и сами с радостью остались бы дома, если бы не нужда. А ты, господин рыцарь, знать, идешь из Утехи?

Стурм кивнул. Несколько жрецов собрались позади телеги и негромко переговаривались, обратив друг к другу закутанные лица. Вожак что-то сказал им на неведомом гортанном наречии. Танис повернулся к друзьям: Тассельхоф помотал головой, а за ним – и все остальные: никто прежде не слышал этого языка.

– Прости мое любопытство, рыцарь, но что это за слухи, о которых ты говорил? – спросил предводитель жрецов, переходя снова на Общий.

– Говорят, – ответил Стурм, – на севере собираются какие-то армии. Дело в том, что я как раз направляюсь домой, в Соламнию, и вовсе не хочу угодить прямиком на чужую войну.

– Мы не слышали ни о чем подобном, – сказал жрец. – Насколько нам известно, северная дорога свободна.