Во-вторых, австрийское командование чрезвычайно полагалось на свое превосходство в тяжелой артиллерии. Русские армии существенно уступали неприятелю в тяжелых орудиях. По данным А. А. Строкова, это: 76 против 174 на участке 8-й армии, 22 против 159 на участке 11-й армии, 23 против 62 на участке 7-й армии, 47 против 150 на участке 9-й армии. Все-таки более чем трехкратное превосходство у обороняющейся стороны. И при этом австро-венгерское командование сетовало, что из 7-й армии ген. К. фон Пфлянцер-Балтина много тяжелых батарей было выведено на Итальянский фронт. 7-я австрийская армия противостояла 9-й русской армии. То есть трехкратное превосходство войск генерала Пфлянцер-Балтина в тяжелой артиллерии представлялось недостаточным.

И, наконец, в-третьих, австро-германскому командованию не очень-то верилось, что после тяжелейших поражений 1915 года русские смогут провести мощное наступление. Неудачные русские атаки, с большими потерями, конца 1915 года на Стрыпе и марта 1916 года в районе озера Нарочь, как нельзя лучше подтверждали это предположение. Например, 14 мая, за неделю до начала русского наступления, в штаб-квартире австро-венгерской армии в Тешене начальник штаба армейской группы «Линзинген», оборонявшейся на Луцко-ковельском направлении, генерал-майор Штольцман заявил, что считает «исключенной возможность успеха русских». Каждая ревизия, проводимая высшими штабами в отношении качества подготовки обороны на Восточном фронте, подтверждала этот вывод: «Все офицеры генерального штаба и инженерных войск, посланные для осмотра оборонительных сооружений, высказались благоприятно относительно всего виденного. Равным образом, и маршал Линзинген, в мае осматривавший боевые окопы… нашел все в полном порядке. Поэтому, с точки зрения главного командования, казалось, что и у Луцка все было подготовлено наилучшим образом для отражения грозящего наступления. Теперь войска даже хотели русского наступления, так как ожидание сильно действовало на нервы»[49].

Таким образом, готовясь к оборонительным боям на Восточном фронте, австро-германское командование имело все необходимые сведения – от примерной численности русских армий до времени наступления. Австрийцы знали даже, что главный удар на Юго-Западном фронте будет наноситься против Луцка силами 8-й русской армии. Другое дело, что Конрад был уверен в успехе обороны – неудачи русских на Нарочи и на Стрыпе были еще свежи в памяти. А. А. Свечин говорит, что удар на Стрыпе, невзирая на внешний неуспех, имел именно позитивный результат: «Блестяще отбив наше наступление, австрийское высшее командование получило иллюзию неуязвимости австрийского фронта для русской армии и перебросило лучшие части пехоты и многие тяжелые батареи с Русского фронта в Тироль, где подготавливалось наступление против итальянцев. Таким образом, последние неудачи русских явились лучшей подготовкой для летних прорывов под Луцком и в Буковине – так называемого Брусиловского наступления»[50].

Около трех часов утра 22 мая во всех армиях Юго-Западного фронта началась мощнейшая артиллерийская подготовка, возвестившая разбуженным австрийцам о предстоящем решительном наступлении русских на русско-австрийском фронте. Распределенная по фронту поэшелонно сравнительно многочисленная русская артиллерия била по заранее намеченным целям, стремясь нанести неприятелю максимальный урон уже в период огневого удара. При этом сами армии должны были наступать разновременно, пользуясь результатами артиллерийской подготовки. Так, от начала ударов русской артиллерии до первой пехотной атаки прошло времени: в 8-й армии – двадцать девять часов, в 11-й армии – шесть часов, в 7-й армии – сорок пять часов, в 9-й армии – восемь часов.

Главная роль в предстоящей операции отводилась войскам 8-й армии ген. А. М. Каледина, которая, став, по сути, ударной армией, должна была сыграть в наступлении решающую роль. В 8-ю армию была передана треть пехоты фронта (тринадцать дивизий) и половина тяжелой артиллерии (девятнадцать батарей). Равномерное распределение австрийским командованием своей тяжелой артиллерии по фронту всей армии сослужило плохую службу. Именно здесь русским в наибольшей степени удалось разрешить проблему взлома эшелонированной неприятельской обороны при примерно равном (прежде всего, в огневом отношении) соотношении сил и средств.

Командующий 8-й русской армией ген. А. М. Каледин

Бесспорно, что теория прорыва укрепленной полосы противника в условиях позиционной войны еще не была разработана должным образом. Боевые действия по прорыву мощной обороны неприятеля пока еще строились на опыте войск и их военачальников. Только в кампании 1918 года опыт действий русских армий Юго-Западного фронта будет использован союзниками и противниками в маневренных операциях на Западном фронте. Пока же следовало возлагать надежды на превосходство в силах и средствах на избранном для главного удара направлении. То есть там, где концентрировались для атаки войска наиболее сильной армии – 8-й. Согласно теоретическим выкладкам, разработанным уже после войны, к ударной армии предъявляются следующие основные требования:

«1) Осуществление начального удара, обеспечивающего быстрое преодоление оперативной обороны противника;

2) Проведение в дальнейшем последовательных операций на глубину, обеспечивающую разгром и уничтожение в целом основной неприятельской группировки;

3) Преодоление в ходе этих операций (в условиях меняющейся обстановки) максимального сопротивления противника;

4) Обладание высокой оперативной подвижностью, обеспечивающей беспрепятственное и непрерывное развитие маневра в глубину.

Первое из этих условий, то есть успешное преодоление оперативной обороны противника, в свою очередь, предъявляет к ударной армии два основных требования:

а) безотказный прорыв тактической обороны противника и

б) ликвидацию неприятельских оперативных резервов.

В свете этих двух последних требований и в целях переключения тактических успехов в успех оперативного масштаба ударная армия должна располагать возможностью осуществить оперативное воздействие на всю глубину оборонительного расположения противника. Это требование является важнейшим и решающим; без предъявления такого требования исчезает самый смысл применения ударных группировок оперативного масштаба»[51].