Шофер частенько ловил на себе необычный взгляд хозяина. Поначалу Антони смущался – неужели Майкл ни о чем не догадывается? Допустим, он не видит, так уж, наверняка, слышит, как они резвятся над его головой… А может быть, это его устраивает?! Сам-то он ничего не может – вот и… возня Антони с его женой вызывает у старика наслаждение! А?! Антони слышал о таких причудах. Эта версия захватила Антони, а главное – успокоила. И некоторая виноватость, которую испытывал Антони перед хозяином, стала исчезать. Более того, он даже почувствовал себя каким-то благодетелем. И у Антони мелькнула одна идея! Идея, которая захватила дух, а что если… Нет, нет, надо все как следует продумать. Конечно, многое будет зависеть от Бекки – пойдет ли она на это? Судя по всему, Бекки просто помешалась на нем, Антони, может, и пойдет!

Бекки ждала ночи, бродя днем, точно сомнамбула: сонная, безразличная ко всему, едва замечающая Майкла… А тот старался не показываться, таился в своей комнате, как в норе. Или забивался в чащобу парка и сидел там, шурша газетой.

Единственно, что возвращало Бекки в ее прежнее состояние, была Кэти. Девчушка росла на редкость забавной. Но они с Майклом приезжали в Спрингфильд на все более и более короткий срок – Бекки не могла переносить разлуку с Тони…

Старые друзья им не надоедали – считали, что почтенным супругам не до них. Все были уверены, что у Майкла тяжелый недуг, надо повременить с визитами…

Так они и продолжали жить – Майкл и Бекки – ненавидя друг друга. Майкл стал полным инвалидом, сердце натруженно качало старую кровь. Майкл боялся одиночества. Какая-никакая, Бекки все-таки была рядом и в любую минуту могла прийти на помощь. Конечно Майкл мог подать на развод. Но бракоразводный процесс – одно из популярных американских шоу – бросил бы тень на репутацию Питера и Синтии, на это Майкл бы ни за что не пошел…

Самой же Бекки Майкл не мешал, она просто не замечала его. Все ее помыслы были отданы Антони. Его рукам, груди, губам, а главное – всегда послушному предмету ее вожделения, ее божку. Она ощущала в себе фанатичный экстаз жриц культа Фаллоса древней индуистской религии. О, как Бекки их понимала…

Антони уходил от Бекки утром. Она спала до полудня. Поднявшись, она в халате, непричесанная, пила кофе, смотрела телевизор. Обедала поздно. Вновь спала. И только к приходу Антони преображалась… Нет, мужа она не забыла – порой, словно вспомнив о его существовании, Бекки принималась за пустяковую беседу, оживляясь тогда, когда разговор касался Питера и его семьи. Они часто названивали по телефону в Спрингфильд. Во время таких переговоров Бекки преображалась. Майкла же бесила фальшь, с какой Бекки разыгрывала перед сыном роль заботливой и любящей жены.

Истинного поведения Бекки супруги не обсуждали никогда. Эта тема запретна, и Бекки всячески давала понять, что коснись разговор ее поведения – она просто со свету сживет Майкла. И как тот уже ни искал себе смерти, но таким путем уходить из жизни он не хотел. Стоило ему чуть потерять контроль над собой, отдаться терзающим душу чувствам, как Бекки превращалась в фурию, облик которой словно кричал: не лезь, куда не просят! Держись в стороне!

Майкл постоянно возвращался к одной печальной мысли – как Бекки сумела так измениться? Неужели бесследно пропало то, что связывало их в прошлом? Увы, именно так и было… Да, Бекки не вспоминала прежнюю жизнь. Она отмела прошлое, так спокойней. Раба своей чувственности, она принадлежала только Антони…

Первое время Антони еще заискивал перед хозяйкой, но постепенно все больше проникался властью, подчиняя себе Бекки. Если поначалу он из кожи вон лез, пытаясь подражать «аристократишкам», что окружали Бекки, то в дальнейшем он понял, что хозяйка ценит в нем именно мужика, эротическую машину. И Бекки стала теперь для Антони не хозяйкой, не дамой света, а простой бабой, которую нужно не только придавить в постели, но и задать хорошую порку, утвердить свое мужское превосходство… Эта мысль заворожила Антони. А что, если и впрямь задать ей хорошую порку, показать кто ее настоящий хозяин?

Как-то, доведя Бекки до крайней точки, Антони приподнялся и сильной затрещиной сбросил Бекки с кровати. Бекки кулем рухнула на пол. Ее глаза изумленно округлились. Широко раскрытым ртом она пыталась втолкнуть в себя воздух, но болевой спазм стянул грудь. В глазах ее стояли слезы…

Антони смотрел на Бекки со страхом, что это с ней?

– Тони… милый мой Тони, – прохрипела Бекки, хватая воздух, точно рыба, не смыкая губ. – Как это… Тони?

Антони чувствовал холодок в спине. Когда-то мальчишкой он видел тонущего человека. Иногда эта картина вновь вставала перед его глазами, как сейчас.

– Как, Тони, мой Тони, – повторяла Бекки без удержу. И вдруг: – Я хочу тебя… Сейчас! Сейчас, Тони…

Антони, не очень понимая, что от него требует эта… сумасшедшая, водрузил ногу на распластанное у кровати тело и принялся гладить его ступней, точно утюгом. Бекки вся отдалась этой новой ласке и, прикрыв глаза, застонала, высунув кончик своего острого язычка. Розовый, хищный, он касался ее бледных сухих губ, и Антони понял – его ступня поползла вверх, по животу, между жаркой грудью, подобралась к шее и, достигнув лица, тронула пальцем кончик страждущего ее языка. Бекки обхватила палец губами и принялась его жадно сосать, точно младенец соску…

Бекки подчинялась Антони безрассудно: прикажи тот выброситься в такую минуту из окна и она, не колеблясь, подчинится приказу. Прикажи он убить Майкла, она бы сделала и это…

Отношение к хозяину со стороны Антони было не таким уж простым. Беспомощность Майкла нередко пробуждала жалость. В то же время Антони одолевала мысль, которая часто приходит молодым здоровым мужчинам в отношении поживших на свете пожилых богатых людей: «Ладно, хватит, теперь мой черед», – нередко размышляют они. И в душе Антони боролись два этих чувства… Мысль о том, что его забавы с Бекки доставляют Майклу своеобразное наслаждение, не оставляла Антони. Наоборот все больше и больше подзуживала… А что, если и впрямь порадовать старичка?! А?! Вроде Бекки к этому уже подготовлена, выполнит любое желание Антони. Надо попробовать. Тогда все и станет на свое место. И он, Антони, узаконит свое положение… Надо только выбрать момент!

Второй инфаркт настиг Майкла после очередного посещения сына. Они не пробыли в доме Питера и недели, как Бекки потребовала возвращения. И эта поспешность вызвала недоумение: обычно они оставались у сына почти на месяц. Невзирая на протесты детей, Бекки начала собираться в обратный путь. Майкл от злости вышел из себя, так как визиты к сыну стали его единственной радостью. Только у Питера Майкл ощущал себя прежним человеком. Видеть искренне любящих тебя детей, десятилетнюю уже внучку Кэти, было высшим блаженством для Майкла. И тут надо возвращаться назад, в этот загородный бордель…

Он подчинился Бекки. Но вернувшись в загородный дом, на второй день слег со вторым инфарктом.

Бекки, не желая осложнять себе жизнь, скрыла от Антони состояние мужа…

В ту ночь Бекки нашла Антони непривычно тихим.

Некоторое время он лежал не шевелясь и вдруг, поднявшись, приказал: «Пошли!»