Во время этой отчаянной гонки было одно жуткое мгновение, одна секунда, когда Пиноккио думал, что пропал, так как Алидоро (такова была кличка собаки-ищейки) чуть не догнал его.

Деревянный Человечек уже слышал у себя за спиной пыхтение страшного зверя и даже чувствовал его жаркое дыхание.

К счастью, берег был близко, море находилось всего в нескольких шагах.

Как только Деревянный Человечек достиг берега, он совершил необыкновеннейший прыжок, вроде прыжка щуки, и плюхнулся далеко в воду. Алидоро охотно остановился бы, но с разгона тоже полетел в воду. А несчастный не умел плавать. Он заболтал ногами, чтобы удержаться на поверхности, но чем больше он барахтался, тем глубже его голова уходила под воду.

Высунув голову, он в ужасе закатил глаза и пролаял:

– Я тону, я тону!

– Шут с тобой! – ответил ему издали Пиноккио, чувствовавший себя теперь вне опасности.

– Помоги мне, милый Пиноккио!.. Спаси меня от смерти!..

При этом возгласе отчаяния Пиноккио, у которого, в сущности, было золотое сердце, сжалился и крикнул собаке:

– Если я тебя спасу, ты обещаешь оставить меня в покое и больше не гнаться за мной?

– Обещаю! Обещаю тебе! Но только поскорее, пожалуйста! Если ты промешкаешь ещё полминуты, я пропал!

Пиноккио помедлил немного. Затем он вспомнил отцовскую поговорку: «Делая доброе дело, ты ничего не теряешь», поплыл к Алидоро, схватил его обеими руками за хвост и вытащил на сушу здоровым и невредимым.

Бедная собака валилась с ног. Она столько наглоталась солёной воды, что раздулась, как мяч. Всё-таки Пиноккио ей не слишком доверял и счёл за благо снова прыгнуть в море. Он отплыл на некоторое расстояние от берега и крикнул спасённому другу:

– Прощай, Алидоро! Доброго пути и всего наилучшего!

– Прощай, Пиноккио! – ответила собака. – Благодарю тебя тысячу раз за спасение от смерти! Ты мне оказал великую услугу, а добрый поступок всегда вознаграждается. Может, мы ещё встретимся.

Пиноккио поплыл дальше вдоль берега. Наконец он решил, что достиг безопасной точки, и, оглядевшись, увидел в скале пещеру, из которой поднимался столб дыма.

«В этой пещере, – подумал он, – очевидно, горит костёр. Тем лучше! Можно здесь обсушиться и обогреться, а там… будь что будет».

Придя к такому решению, он поплыл к скале. И когда он собирался влезть на неё, вдруг из воды что-то поднялось и увлекло его за собой. Он попытался убежать, но было слишком поздно, ибо, к своему великому изумлению, он очутился в огромной сети, среди множества рыб разных пород и размеров, которые били хвостами и отчаянно барахтались.

И тут он увидел, как из пещеры вышел рыбак, который был так безобразен, так исключительно безобразен, что напоминал морское чудище. Вместо волос у него на голове торчал толстый пучок зелёной травы, все его тело было зелёного цвета, и глаза зелёные, и зелёная длинная-предлинная борода. Он был похож на гигантскую зелёную ящерицу, вставшую на задние ноги.

Вытянув сеть из воды, рыбак сказал в высшей степени довольным голосом:

– Счастливая судьба! Сегодня я тоже смогу до отказа набить себе брюхо рыбой!

«Мне повезло, что я не рыба», – подумал Пиноккио и немного приободрился.

Сеть, переполненная рыбой, была принесена в пещеру, в тёмную, закопчённую дымом пещеру, посреди которой шипела сковородка с маслом, распространявшим отвратительный запах ворвани.

– Теперь поглядим, какую рыбёшку поймала наша сеть, – сказал Зелёный Рыбак. И он сунул в сеть огромную руку, величиной с лопату, и вытащил оттуда несколько краснобородок. – Какие изумительные краснобородки! – сказал он и обнюхал их с удовольствием.

И, обнюхав, он их кинул в порожний горшок.

Так он проделал несколько раз. И каждый раз, вынимая из сети рыбу, он восклицал в радостном предвкушении:

– Какая замечательная треска!

– Какая изысканная кефаль!

– Какая прелестная камбала!

– Какой превосходный морской окунь!

– Какие миленькие сардинки!

Можете не сомневаться, что треска, кефаль, камбала, окунь и сардинки попадали в ту же самую посуду, где уже находились краснобородки.

Последним в сети был Пиноккио.

Вытащив его, рыбак в изумлении вытаращил свои большие зелёные глаза и воскликнул почти со страхом:

– А это что за рыба? Не могу вспомнить, чтобы я ел когда-нибудь такую!

И он осмотрел Пиноккио довольно внимательно. И после того, как он осмотрел его довольно внимательно, он наконец сказал:

– Все ясно. Это, очевидно, морской рак.

Пиноккио обиделся, что его приняли за рака, и проговорил сердито:

– Что значит рак? Как вы обращаетесь со мной? Да будет вам известно: я Деревянный Человечек!

– Деревянный Человечек? – повторил рыбак. – Должен признаться, что рыбу такой породы я ещё не видывал. Тем лучше – я съем тебя с ещё большим удовольствием.

– Вы меня съедите? Неужели вы не можете уяснить себе, что я вовсе не рыба? Вы разве не замечаете, что я разговариваю и думаю точно так же, как вы?

– Это совершенно правильно, – подтвердил рыбак. – И поскольку я вижу, что ты рыба, которая имеет счастье разговаривать и думать так же, как я, я хочу воздать тебе честь, какую ты заслужил.

– А что это за честь?

– В знак моей дружбы и особого почтения ты можешь самолично выбрать способ своего приготовления. Хочешь ты быть изжаренным на сковородке или лучше сварить тебя в горшке, в томатном соусе?

– Чтобы быть честным до конца, – ответил Пиноккио, – скажу вам, что, если за мной право выбора, тогда лучше всего освободите меня, и я вернусь домой.

– Вероятно, это шутка? Неужели ты думаешь, что я упущу возможность отведать столь редкой рыбы? Рыба из семейства Деревянных Человечков появляется в этих водах не каждый день. Позволь мне сделать так: я тебя изжарю вместе со всеми другими рыбами на сковородке, и ты будешь доволен. Быть изжаренным в компании всегда приятно.

При этом известии несчастный Пиноккио начал плакать, выть и молить о пощаде. Он сказал со слезами: