Выслушав его горячую тираду, Эби улыбнулась:

– Это очень мило с твоей стороны, Уэсли. Но ждать не обязательно. Я не передумаю.

– Дядя тоже так считает.

Эби внимательно всмотрелась в его лицо:

– А ты, значит, сомневаешься?

– Для меня главное, чтобы вам было хорошо, Эби.

– Взаимно, – сказала она, выходя из-за стола.

Эби подошла к нему, обняла и крепко прижала к себе. Он тоже обнял ее, но легонько, боялся сломать хрупкие кости. Она отстранилась и увидела, что руки его запачкались пылью от ее одежды.

– В домиках давно не было уборки, – вздохнула она и принялась отряхивать его руки. – А теперь скажи, ты сам-то уверен, что хочешь отказаться от земли, которая принадлежала твоей семье?

– Меня с ней ничего не связывает, кроме дурных воспоминаний и сгоревшей лачуги, – ответил Уэс, качая головой. – Я только рад от нее избавиться.

– А как насчет хороших воспоминаний? – спросила она, коснувшись прохладной ладонью его щеки.

– Хорошие воспоминания живут здесь. – И он смущенно отвернулся.

Дверь распахнулась, и он отступил к стене, чтобы его не задело. Кейт с дочкой вошли, громко болтая, окутанные облаком ароматов шампуня, солнцезащитного лосьона, малины и лука. У Кейт в руках была большая открытая картонная коробка с продуктами из супермаркета. Уэс удивился, что сумел добраться раньше их.

– Кейт! – воскликнула Эби. – Чем ты занимаешься? Что это?

– Лизетта попросила съездить за продуктами, – ответила Кейт, кивая на коробку. – Мы бы раньше приехали, но пришлось возвращаться с полпути… Селма забыла купить лосьон для рук.

– Лизетта попросила? А я думала, ее отвезет Джек. Так она все время была здесь? Вот проказница! Должно быть, ходила на цыпочках, чтобы я не услышала.

Эби повернулась на каблуках, решительно устремилась в столовую, и оттуда донесся громкий стук с требованием немедленно отпереть кухонную дверь.

– Давайте помогу, – сказал Уэс, выходя из-за двери. – Наверное, вам тяжело.

Кейт взвизгнула и чуть не уронила коробку. Уэс едва успел подхватить ее.

– Что, испугалась? – засмеялась девочка.

– Да-да, – смущенно ответила Кейт. – Очень смешно.

– Видела бы ты сейчас свое лицо!

– Я отнесу продукты Лизетте, – предложил Уэс.

– Спасибо, – промямлила Кейт.

Она нахмурилась и посмотрела на него изучающе. Вблизи стало видно, что она бледна, детский румянец исчез. Должно быть, мало бывает на солнце. На носу и щеках – веснушки, которых прежде он не замечал. Видно было, что лицо Уэса показалось ей знакомым, но она не смогла припомнить, где его видела. Тем лучше. Он отвернулся и услышал за спиной:

– Давай бегом! Помоги Буладине с бутылками. – Эти слова были обращены к дочке.

Они ушли, разговор их стих, и в доме повисла полная тишина. Эби больше не стучала, и несколько секунд в воздухе витало нечто неуловимое. Потом Лизетта открыла дверь.

– Тебе давно уже не шестнадцать лет, – сказала Эби.

Вошла Буладина, она несла несколько бутылок вина.

– Уэс! Тыщу лет тебя не видела! Приходи к нам на вечеринку, обязательно!

Нечто неуловимое казалось надеждой.

– Что там за грохот? – спросила Селма, когда гости уже собирались на лужайке к ужину. – Хоть уши затыкай…

Днем все разошлись по домикам, спасаясь от жары, а теперь один за другим появлялись, словно ночные обитатели прохладных нор, которые принюхиваются, чем бы поживиться.

Кейт стояла рядом и шелушила кукурузу, чтобы поджарить ее с сосисками; она тоже обратила внимание на размеренные удары, эхом отражающиеся от водной глади озера. Она посмотрела на фургон, стоящий перед главным зданием. Тот был белого цвета, с надписью «Пицца на все руки» на стенке и логотипом в виде улыбающегося крепыша. На нем красовался пояс с инструментами, над головой облачком витало пухлое тесто для пиццы.

У Эби либо много работы для «мастера на все руки», либо она заказывает много пиццы.

– Уэс решил заменить сгнившие доски на мостках, раз уж он тут, – пояснила Эби. – Сказал, там ходить опасно, можно провалиться в воду. Я говорила, что это не обязательно. Толку-то чинить, если все равно пансионат продается.

Такое сожаление прозвучало в ее голосе, что Кейт засомневалась, хочет ли она продавать свое «Потерянное озеро». Кейт с ног сбилась, всю сиесту искала Эби, хотела помочь с описью имущества, ведь видно было, что задача эта не из легких. Но нигде не нашла. Уж не нарочно ли она пряталась? Хотя… Буладина с энтузиазмом готовилась к прощальной вечеринке, может, поэтому Эби не занималась делами и старалась меньше говорить о них?

– Наверное, для вечеринки старается, – сказала Буладина.

Она сидела за своим столиком, рядом с ней – Девин. Потихоньку к ним подсел и Джек, стал показывать девочке фокус с монетой.

– Это я пригласила его, – добавила Буладина.

– Серьезно? – спросила Селма, шествуя мимо. – В таком случае, возможно, и я приду, раз уж у вас появятся мужчины. Джек, вы танцуете?

Она мимоходом провела кончиками пальцев по его плечу.

– Нет, – ответил он, стараясь увернуться от ее руки.

– Это вы о человеке, который недавно был у вас в доме? – спросила Кейт у Эби. – В желтой рубашке?

– Да.

– Мне кажется, где-то я его уже видела.

Эби засмеялась:

– Еще бы. Когда ты приезжала в прошлый раз, вы с ним были друзьями неразлейвода.

Кейт резко обернулась в сторону пристани:

– Так это он?

– Ты знаешь, когда вы с родителями уехали, Уэс спрашивал твой адрес. Думаю, скучал по тебе.

Эби взяла кукурузный початок из рук Кейт:

– Хочешь, пойди и предложи ему остаться на ужин.

Кейт кивнула, вытерла руки о платье. Но не слишком ли она горячо согласилась? Она спустилась к причалу. Работа кипела, Уэс стоял на коленях и вколачивал гвозди в новенькую белую доску. Он не стал закреплять старые разболтавшиеся доски, почти все заменил на новые.

В памяти ее вдруг все ожило. В последний раз они виделись как раз на этих мостках. Сидели рядышком, опустив ноги в воду. В их отношениях что-то неуловимо менялось, и это могло прояснить только время. Она знала с самого начала, что нравится Уэсу – в том смысле, в каком девочки нравятся мальчикам. Она ничего не имела против, ведь это нисколько не мешало их играм. Но дни шли за днями, и постепенно душой ее овладевало странное чувство, словно летняя лихорадка, словно болезнь. Когда он был рядом, у нее мурашки бежали по коже. В тот день они сидели рядом на мостках, Уэс пошевелился, и его голая нога случайно коснулась ее ноги. У нее перехватило дыхание. «Да что же это? – подумала она в страхе (Кейт хорошо помнила свое состояние). – Что со мной?» Она старалась не подавать виду, чтобы он не заметил этой болезни, чтобы все оставалось как раньше. Ей всегда было интересно, весело с ним. Ничего не замечая, Уэс повернулся к ней, желая спросить о чем-то, но не спросил, молча глядел на нее с любопытством. И она, затаив дыхание, тоже смотрела на него во все глаза: на отблески солнца в рыжих волосах, на шрам над правой бровью, на светлые, почти желтые ресницы.