— Едем прямо сейчас?

— Да.

II

От дома Могилевского, расположенного на Большой Владимирской, до отеля «Люнивер» дорога заняла всего четверть часа. Надо отдать должное и барону. Автомобилем он управлял мастерски. Вскоре «Форд» остановился у главного входа гостиницы.

Портье узнал барона. Он вновь выразил свое соболезнование и безропотно предоставил ключ от номера. Да, комната была как раз на самом последнем этаже. Она ничем не отличалась от других номеров дорогих отелей: тот же ковер, большая кровать, два кресла, столик, стул и стол. А вот ванна удивляла своими размерами. Она была не меньше сажени. В ней могли сразу купаться два человека.

— Я понять не могу, как она в ней утонула, — тихо вымолвил барон. — Даже если представить, что она потеряла сознание…

— Но почему же? — произнес Ардашев. — Можно подмешать снотворное, дождаться, пока человек заснет, и потом просто утопить его спящим. И вода в легких окажется, и следов сопротивления не будет.

Красицкий оторопело уставился на Ардашева и проронил растерянно:

— Как просто. Почему же я сам об этом не догадался? Правда, полиция, произведя вскрытие, сказала, что ничего подозрительного не нашла. Но про снотворное никто из них даже не упомянул.

— Справедливости ради стоит заметить, что это не единственный способ лишения человека жизни в воде без нанесения ему телесных повреждений… Ну да ладно, не будем об этом. А что говорят горничная и портье? Запомнили они человека, снявшего номер?

— Нет. Горничная в номерах еще не успела убрать. А портье говорит, что постоялец так и не появился. Он оплатил номер на сутки. Увидев мою жену, портье постеснялся спросить, к кому она шла.

— Так-так, — задумчиво проронил статский советник, и, выйдя из ванной, остановился в прихожей. Рядом со шкафом в стене имелась небольшая дверца. Она оказалась запертой. — А что здесь, не знаете?

— Обычно хранят какой-нибудь инвентарь.

— А портье тот же самый, что был вчера?

— Да. Его напарник заболел, и он, бедолага, уже третьи сутки дежурит. Несмотря на это, хозяин решил его рассчитать. Провинился. Данные паспортов не записал. Уверяет, что все из-за усталости.

— Надобно с ним побеседовать. Пойдемте.

Портье выглядел измочаленным и на вопросы отвечал неохотно. Видимо, его уже изрядно извели полицейские, и ему наскучило повторять одну и ту же историю, в которой он выглядел не лучшим образом. Когда Ардашев попросил его описать внешность гостя, оплатившего комнату 145, служащий гостиницы только пожал плечами. Фамилия Ветров была выбрана, очевидно, в насмешку. Паспортные данные отсутствовали. Такая же картина обстояла и с постояльцем 146‑го номера. Он был зарегистрирован как Иванов. Выяснилось, что и его паспортные данные отсутствовали.

— Ну, хорошо. Допустим, вы не запомнили человека, который оплатил комнату под номером сто сорок пять, но, надеюсь, вы сможете описать мне человека, остановившегося по соседству?

— В сто сорок шестом? — переспросил портье.

— Именно.

— Обычный. Такой, как все. Я его видел дважды: когда он оплачивал и когда съехал.

— Это был высокий молодой человек лет двадцати пяти, с аккуратно постриженными усиками, в костюмной паре, белой сорочке, при галстуке и с тростью? И говорил он с легким польским акцентом, так?

Служащий гостиницы завороженно смотрел на Ардашева, не в состоянии произнести ни слова. В ответ он лишь кивнул.

— Что ж, ваши показания меня вполне устраивают. Пойдемте, Александр Модестович. Больше нам здесь делать нечего, — проговорил статский советник и зашагал на выход.

— Позвольте, Клим Пантелеевич, а как вам удалось установить внешность человека, снявшего соседний номер и даже указать на польский акцент? — уже на улице спросил барон.

— Это была лишь моя догадка, но она подтвердилась.

— Это описание напоминает мне одного моего знакомого.

— И кто он?

— Так, картежный игрок, волокита и бездельник. Но нет… Вздор. Этого не может быть! — барон махнул рукой и спросил: — Вас подвезти?

— Не беспокойтесь, я хочу прогуляться. Не забудьте сдать купюры в полицию.

— Именно туда я и направляюсь. Совсем некогда заниматься похоронами. Спасибо родственникам, которые оградили меня от этих неприятных забот.

— Еще раз выражаю вам свои соболезнования.

— Я все-таки надеюсь, что до отъезда вы успеете найти преступника. Вы все можете. Я много о вас слышал. Да и сейчас имел возможность убедиться в вашей проницательности.

— Однако я вам ничего не обещаю. Честь имею.

— До свидания. — Барон попрощался и прошел к «Форду». Надев шлем и кожаные водительские перчатки, он привел в движение ручку стартера, и машина завелась. Махнув Ардашеву рукой, барон умчался.

Старые липы, золотые от солнца, стояли не шевелясь. Где-то за Днепром беспокойно кричал коростель. Его «крэк, крэк» разносилось по округе и казалось статскому советнику каким-то предостережением.

Клим Пантелеевич присел на скамейку, достал коробочку монпансье, выбрал желтую конфетку и, положив под язык, принялся размышлять.

«Что касается фальшивок, то незадолго до войны в Австрии, в Боденском озере утонул высокий чиновник монетного двора Санкт-Петербурга. Этот человек был посвящен во все тайны изготовления российских банкнот. Его смерть подтвердили только австрийцы. Он был холост и вояжировал один. А что, если он жив и здоров?.. Теперь, баронесса… Итак, воды на полу не было. Следов сопротивления тоже установить не удалось. Значит, ее не топили общепринятым способом. Но почему тогда исчез любовник? И почему он снял соседний номер? А кто же тогда оплачивал комнату под № 145? Судя по всему, это был другой человек. Естественно, баронесса не впустила бы в комнату никого, кроме того молодого щеголя. Тогда возникает вполне закономерный вопрос: имеет ли он отношение к смерти баронессы? Если представить, что он пришел и увидел труп, то почему не вызвал полицию? Может, он боялся огласки адюльтера? Вряд ли. До этого он спокойно разгуливал по Крещатику с Красицкой, не обращая ни на кого внимания. Полиция расспрашивала портье только о том, кто снял номер 145, а об остальных постояльцах она и не удосужилась поинтересоваться. Все-таки если это было убийство, то оно могло произойти точно так, как в декабре прошлого года писали немецкие газеты о „Берлинском черном вдовце“. Тогда все становится на свои места: и вода в легких будет, а следов насилия и брызг на полу не останется. Но для этого нужно одно условие — на край ванны должен сесть человек, в присутствии которого баронесса не стеснялась бы купаться. В данном случае это либо муж, либо любовник. Однако чтобы выдвинуть такую гипотезу, нужны доказательства. А муж… Нельзя ли предположить, что именно он расправился с неверной женой таким способом? Еще один „черный вдовец“? Вероятность такого поворота возможна, но только она