Пёс послушался. Валентина подхватила его на руки и повернула к порталу, но не успела сделать и пяти шагов, как первый всадник настиг её. Ляльку обдало запахом лошадиного пота. Крепкие руки схватили девушку за плечи и потянули вверх, будто она была сделана из тряпок и ваты. Валя выпустила собаку и попыталась отбиться, но усилия ни к чему не привели. Уже через секунду пленницу уложили поперёк лошади. Она услышала торжествующие возгласы и закричала, требуя отпустить её. Пленивший девушку всадник, одной рукой придерживая мешком болтающуюся Ляльку, пустил коня прочь от двугорбого холма.

Перед Лялькиными глазами замелькали, запрыгали камни дороги. В бок упиралась лука седла, что-то больно било в живот. Девушка зажмурилась, борясь с головокружением и тошнотой, а уже через минуту потеряла сознание.

Сначала Лялька едва различала звучавшие в полумраке тихие голоса. В голове гудело, будто ветер завывал в вентиляционной трубе. Девушка лежала на чём-то мягком, и довольно высоком, почти полусидела. По шорохам и движению воздуха догадалась, что находится в помещении не одна. Вернули во дворец? Так быстро? Хотя, сколько она была без сознания, неизвестно. Возможно, наступил вечер или ночь. Приоткрыла глаза и осмотрелась сквозь щёлочки между веками, чтобы наблюдатели не заметили, что она очнулась и всё слышит. Похитители говорили негромко, различить удавалось одно слово из трёх или пяти.

Приглушённый бас то и дело повторял «госпожа» с почтительностью. Ещё угадывалось «Георг» и «королевство». Не густо. Пленница решила, что в комнате присутствует Алентия, которая больше помалкивает и выслушивает доклад посланных в погоню за невестой Георга ратников.

Наконец, говор стих, тени, которых Лялька смогла насчитать до четырёх, сдвинулись вглубь комнаты, скрипнула дверь и пространством завладела тишина. Даже гул в голове поутих.

– Пи-и-ить, – запоздало промямлила Валентина.

Тут же почувствовала шевеление, потом на неё дохнуло запахом щёлочного мыла и тонкие девичьи руки попытались приподнять голову. Открыв глаза, Лялька угадала в тёмном силуэте свою служанку:

– Гретти! Где мы?

Больше ни о чём не спросила, схватила кружку, поднесённую девочкой к губам, и принялась жадно глотать кисловатую жидкость, отдающую остреньким ароматом хрена.

Пока пила, огляделась, как следует. Чулан, где стоял огромный сундук с периной и подушками, не походил на дворцовые покои. В башню заточили. В компанию к жениху.

– Что ж это вы, ваша милость, – с укором пропела Гретти, ни словом не обмолвившись, сбежали. Хоть намекнули бы.

Валя хмыкнула, отстраняясь. Вытерла тыльной стороной ладони губы и прошептала:

– Спасибо.

– Квасок. Матушка готовит. Знатный, любую немощь отведёт, – похвастала Гретти и, помолчав, продолжила укорять госпожу, – хорошо, кузен на воротах стоял. Предупредил меня, что вы за стену ушли. А так, высекли бы меня на площади, что не углядела, упустила.

– Ну, – холодно заметила Валя, – теперь не высекут.

Ей досадно было, что девчонка донесла Алентии или Марку о бегстве гостьи, но с другой стороны, не хотелось, чтобы хрупкую девчонку били за чужую вину.

– Конечно, не высекут! – радостно согласилась Гретти, – я ж удрала!

– Удрала? – приподнялась на локтях Валя.

– Жаль, служба в замке хорошая была, но… – девочка покачала головой и закончила фразу: – таких хозяев врагу не посоветуешь. Я чего торчала там? Надеялась его величеству помочь.

– Так мы не в замке? – дошло до Валентины.

– Не-е-ет! – рассмеялась Гретти, – вы думали, в замке? Ваша милость! Мы в имении моего батюшки.

Из рассказа девочки Валя узнала, что старик, который подвозил её, как только приехал в деревню, послал барину весть о сбежавшей из королевского дворца чужеземке. В имении гостила приехавшая накануне высокородная особа по имени Марго. Эта Марго и отправила своих людей за Лялькой.

– Зачем я ей сдалась? – возмутилась девушка, – почему бы не отпустить меня.

– Марго говорит, никто кроме вас не сумеет вызволить его величество Георга.

– Это становится плохой традицией.

– Хорошей! Очень хорошей, ваша милость! Как только мы прогоним Карломана и Алентию, вы отправитесь домой.

Валя закрыла глаза. Выбора у неё не было, придётся выполнять условия высокородной незнакомки.

Утро разбудило криками петухов и лаем собак. Лялька прислушалась: Джолей? Нет. Возможно, пёс нырнул в портал, увидев Геру. Ревность скользким червяком зашевелилась в груди. Вот засада! Даже щенок предал её! С ним всё-таки было не так одиноко.

– Ваша милость, – прогоняя печальные думы, пропел голосок Гретти, – одеваться!

Девушка потянулась и села. Разрумянившаяся служанка держала на вытянутых руках штаны из плотной ткани и рубаху с тремя пуговицами у ворота.

– Что это? – изумилась Валя, – где моё платье?

– Постирала. Сохнет. Марго велела в дорогу вас снарядить.

Через полчаса умытая, причёсанная и облачённая в мужской костюм Валентина предстала перед очами приезжей госпожи.

Аудиенция состоялась в просторной горнице. Зайдя туда из полутёмного коридора, Лялька щурилась, рассматривая черты расположившейся против света собеседницы. Угадывалось что-то знакомое в прямой как гриф электронной гитары фигуре.

– Вынуждена была задержать тебя, детка.

– Вы? – узнала надтреснутый голос Валентина, – а где Марго?

Хотя она поначалу искала старуху, даже отправляла Гретти к родне с вопросом о ней, сейчас видеть тётушку Георга, которую король называл исключительно лгуньей, не хотела.

– Я и есть Марго, – сообщила старуха, – так меня зовут.

Лялька не стала говорить, что ей приятно. Такой облом! Надеялась на помощь старухи в путешествии домой, а та, наоборот, задержала её здесь. Валя не могла, да и не стремилась побороть раздражение.

– Что на сей раз? – спросила она резко, – замуж прикажете за вашего племянника выходить?

Старуха поднялась с кресла и подошла ближе.

– Детка, ты должна привезти нам кое-что.

– Должна? Я должна?

– Кроме тебя некому. Потом я сама прослежу за тем, чтобы ты оказалась дома.

Лялька молчала. Привезти что-то, что другие не могут. Чего проще? Марго продолжила объяснения. Из её речей следовало, что в королевстве не так всё благополучно, как полагали Карломан и Алентия. Слухам о сумасшествии короля многие верили, но то, что невеста его выходит за другого, не нравилось никому. Появление новой невесты могло бы успокоить волнения, но подданные шептались о том, что править в этом случае должна та, что выходит замуж за Георга. Принимать Карломана Трусливого в правители не хотели ни простолюдины, ни высокородные господа.

– Видишь ли, детка, – растолковывала, будто читая резолюцию многочасового заседания, старуха, – в день свадьбы народ поднимется. Карломана сметут, даже не сомневайся. Но у него много верных воинов. Ты же не хочешь жертв?