Именно в этот доверительный между ними момент, за дверью стояла Анфиса, которая сжимала свои кулачки с идеальным красным маникюром и чуть ли не шипела от злости. Это опрометчивое допущение Романа, слишком ошибочно и доверчиво он относился к старой знакомой по работе, а теперь уже частой гостье его дома.

Анфиса знакома с Романом уже порядка пяти лет, и всё это время крутилась и вертелась возле него. Сначала она очень хорошо дружила с его женой, затем после одного грандиозного инцидента переметнулась на сторону Чернышевского в надежде, что он обратит на неё своё внимание, но почему-то мужчина всё тянул вечно загруженный своими делами и мыслями.

А теперь появилась эта девка, которая перетягивала внимание на себя. Анфиса сильно сжала челюсти, что аж скулы свело, хотелось разорвать эту пигалицу прямо здесь и сейчас, но в случае с Чернышевским нужно действовать хитрее, проворнее. Поэтому в её голове уже созрел коварный и очень остроумный план. Она сильно дернула головой и прошипела:

— Наслаждайтесь, пока можете, — и быстро удалилась от кабинета, стараясь остаться незамеченной.

Роман слегка отстранился от Ангелины и заглянул в серые бездонные глаза, которые с каким-то превозношением смотрели на него. Мужчина коснулся кончиками пальцев щеки девушки и прошептал:

— Как много я бы хотел тебе рассказать, но не могу… — удрученно проговорил мужчина.

— Я надеюсь ваша жизнь когда-нибудь изменится, и вы сможете стать более открытым.

— Не сбегай больше, я не хочу потом делать тебе, хоть и морально, но больно.

— А вы отпустите, — с надеждой пролепетала Лина.

— Не могу — ответил уверенно мужчина. — Уже не могу, — она стала для него ахиллесовой пятой — его слабым местом. Теперь она его одержимость, без которой он мало представлял свою жизнь. Он и сам не понял, как впустил в свою душу эту хрупкую, с бойким характером, девушку, которая теперь плотно там засела.

— Может хотите чай с мятой? — осторожно предложила Лина, чтобы скрыть за этим вопросом своё ужасное смущение.

— Ахах, Лина-а, я не пью чай, — обворожительно рассмеявшись, произнес Роман, и Лина просто остолбенела, какой оказывается может быть обескураживающий смех у мужчины. Разве можно наделять одного опасно-властного мужчину настолько сексуальными и притягательными качествами. Сейчас в глазах Лины он не был чудовищем, и это пугало вдвойне. Вместо того, чтобы ненавидеть его, она с каждым мгновением таяла, то он мелькнувшей теплоты в его неживых глазах, то от появившейся всего на секунду улыбки, а сейчас она была готова отдать всё на свете, лишь бы чаще слышать его настоящий смех.

Эти чувства очень пугали, ведь Лина понимала, что никогда не будет нужна такому мужчине, как Роман. Его жизнь полна опасности, он крутится среди богатых и лицемерных людей, и ему подходит именно та брюнетка с идеальными красными ноготками, которыми она мастерки ласкала кожу Романа.

Лина смотрела сейчас на высокого статного мужчину и не могла понять, зачем здесь она, для чего ему с ней возиться? Ради Дианы? Потом её, как они и планировали, продадут или выкинут, как ненужную вещь. Ведь девушка больше чем уверенна была в том, что все его слова, что она нужна ему и что никуда он её не отдаст, всё это скорее всего лишь фальшь, благодаря которой Лина останется и будет помогать его дочери.

Лина почувствовала легкое касание его пальцев на своей шее. Он осторожно откинул её светлые волосы.

— Но я не отказался бы от тебя, — хрипотца, пробравшаяся глубоко под кожу девушки, отдалась легким спазмом внизу.

— Что вы такое говорите… — засмущалась Лина и вывернувшись из рук мужчины, поспешила на выход, прижимая ладошки к раскрасневшимся щекам.

Она не успела открыть белую лакированную дверь, потому что была резко развернута и прижата к холодной серой стене. Роман коснулся большим пальцем её нижней губы, заглядывая в округлившиеся от неожиданности глаза.

— Лина, твоё смущение действует на меня слишком ненормально.

После этих слов его губы накрыли её, сливаясь в страстном поцелуе. Это снесло все преграды, выстроенные Линой в голове. Волна неприкрытого вожделения прокатилась по всему телу. Этот сильный мужчина сейчас прижимал её к себе, а в поцелуе было столько чувств, сколько никогда она не смогла бы увидеть на его лице.

Роман прикусил слегка нижнюю губу девушки, углубляя и распаляя поцелуй. Лина боязливо схватилась за рубашку мужчины и почувствовала железный привкус крови во рту. Его губа стала кровоточить, превращая поцелуй в животный и дикий. Девушка, не в силах сдержать себя, тихо застонала от накрывшей бури эмоций.

Роман приподнял девушку, заставляя её сильнее прижаться к стене и обхватить его торс ногами. Такая близость смущала и раззадоривала чертовские огоньки, сидевшие в Лине. Чернышевский отстранился на секунду, чтобы перевести дыхание и почувствовал прикосновение нежных губ на своей шее. Ангелина нерешительно коснулась выступающей венки и немного облизнула, ощутив на языке приятный сладковатый привкус, отдающий ментолом, мужчина будто пропитался им насквозь.

Роман сильнее сжал руки на талии девушки и задрал подол её наряда горничной. Под его сильными пальцами, легкая ткань капроновых колгот, разошлась с тихим треском, предоставляя ему полный доступ к её интимному месту. Чернышевский коснулся кружевной ткани черных трусиков и довольно ухмыльнулся:

— Ты уже вся мокрая, стоит только коснуться тебя. Как же это возбуждает, — прорычал Роман, ощущая, как член уже давно готов к решительным действиям. Лина слишком привлекательная и чувственная, что хватает даже мимолетного смущения этой малышки, как возбуждение накрывает его с головой. Впервые он настолько чувствителен к женскому полу.

Его умелые пальцы отодвинули влажные трусики и проникли в её горячее влажное лоно. Лина ухватилась за ворот его рубашки сильнее прижимаясь к нему. Девушка чувствовала, как необузданное возбуждение разливается по телу, завязываясь в томительный горячий узел внизу живота. Его действия были рваными, резкими, будто вот-вот и он взорвется. Когда Лина ощутила нежную головку члена мужчины на своих половых губках, она опасливо ойкнула и взглянула на мужчину, глаза которого были темнее ночи. Он опустил девушку на землю и, отойдя к противоположной стене, пытался восстановить дыхание.

Ангелина стояла перед ним и лишь сильнее заливалась краской, её глаза горели, а на губах виднелись следы от его крови.

— Ты ещё не готова, — он почувствовал страх в её теле, во взгляде, в сильно впившихся коготках на его плечах. Хоть и вся она горела от желания и предвкушения, душевно она была ещё не готова. — Иди спать, Лина.

Девушка тяжело дышала и не понимала, почему он вдруг остановился. Низ живота побаливал, как и в тот раз,