Видит Тьма, прямо сейчас я бы предпочла, чтобы он так и сделал.

— Я случилась, как и всегда, — только и пробормотала в итоге, пожав плечами. — Всё в порядке, не бери лишнего в голову.

— Так, — присевший было на край стола, Люциан вдруг встал, посмотрел ещё внимательнее, с явным подозрением, и вдруг протянул руку. Крупную, точно выточенную из мрамора, даже с виду прохладную, с длинными пальцами и едва заметными росчерками голубоватых вен. — Пошли.

И правда прохладная. А ещё очень сильная и крепкая, с суховатой кожей и подстриженными под самый корень ногтями. Прикосновение длилось всего пару мгновений, но мне хватило — я просто вдруг поняла, что не хочу его отпускать, не хочу, чтобы он отпускал меня. И пусть спрашивает что угодно.

— Садись, — приказал он, едва дверь кабинета с лёгким стуком захлопнулась за моей спиной. — Киро, что у тебя случилось?

Подавив трусливый порыв сбежать в окошко — ну не сильна я в этих ваших задушевных беседах! — послушно плюхнулась на ближайший стул. Нервно намотала на палец прядь волос, закусила губу. С чего вообще, блин, начинают такие истории?

Ладно, попробуем с самого главного.

— Пятый месяц кряду я пытаюсь усыновить ребёнка. Смешно, наверное, звучит? Алек говорит, я девочка-беда и меня саму под опеку надо… В общем, меня признали неподходящей кандидатурой для воспитания ребёнка-подменыша. Что уж там, — я сердито всплеснула руками, сетуя на собственную дурость, — сама не понимаю теперь, на что надеялась! Правильно Виктор меня приласкал: шебутная клептоманка, ни больше ни меньше. Возможно, так будет лучше.

— Не для ребёнка, которому придётся провести детство в Железном Чертоге, — возразил Люциан. Шагнул было к своему креслу, но потом передумал и уселся на край стола рядом со мной. — Он ведь там, да? Расскажи подробнее.

— В Чертоге не так плохо, как можно подумать, — заметила я справедливости ради. — Уж точно лучше, чем в обычном приюте. Рэна туда подбросили, как и многих других. знаешь, это ведь делается не из жестокости, а из милости. Или даже из любви, если сидхе вообще способны на что-то такое.

— Не могу представить, в чём здесь милость. И уж тем более — любовь.

Ну конечно, не может. Даже самый злобный и кровожадный вампирюка скорее сдохнет, чем оставит своё потомство без защиты.

— В Сиде очень жёсткие правила на этот счёт: ублюдков и смесков убивают сразу после рождения. Порченая кровь, гибель всего дивного народа… Так пошла традиция подмены детей — под защитой Железного Закона им никак не причинить вреда. Чертог возник уже позднее: чтобы сидхе могли сбагривать людям своих байстрюков, никого не похищая взамен.

— Похоже, работает эта прекрасная система через раз, — заметил Люк чуть иронично. — Иначе работы у тебя было бы не в пример меньше.

— До сидхе просто очень медленно доходит, — я даже нашла в себе силы криво улыбнуться. — Да и дурацкий Статут о подмене до сих пор действует. Жаль, мне Рэна никто не подкинул. Люк, я ведь реально наизнанку вывернулась! Курсы приёмных родителей проходила, комиссии всякие; методички по усыновлению лопатила, дом переделывала, чтобы ребёнку удобнее. Не хотела признавать очевидного.

— О чём ты?

— Ни за что Рэна не отдадут такой же полукровке. Грёбаным бюрократам плевать, что ребёнок очень ко мне привязан с первого дня, что он зовёт меня мамой, что я для него на всё-всё готова. Нет, они хотят засунуть его в человеческую семью, чтоб его там научили быть нормальным! Не будет он нормальным! Не будет! Он, блин, и не должен!

Понимая, что уже почти кричу, умолкла и пару раз глубоко вздохнула, силясь унять злые слёзы и бешенство на грани истерики.

— Я бы пережила это, будь все люди как моя мама, но это даже близко не так. Люк, мой отец — родной, чтоб его, отец! — пытался убить меня по крайней мере дважды! — не выдержав, спрятала лицо в ладонях. Весь день как-то держалась, но теперь всё сильнее охота заорать от ярости и бессилия. — Мне было каких-то три года, а я до сих пор в кошмарах вижу, как он меня душит. Просыпаюсь, плачу в подушку, как дитя малое. Я не позволю Рэну пройти через этот ад. Что угодно сделаю, даже его папашу разыщу! Лучше он, чем люди.

— Так.

Наверное, выгляжу я сейчас примерно так же жалко, как и чувствую себя. Настолько жалко, что Люк вдруг забрал у меня кружку с кофе, снова обхватил мою ладонь и потянул вверх. Хочет выставить? Отругать за сопли, недостойные взрослой девицы? Да я сама себя почти ненавижу. У меня нет времени на истерики, на разговоры, даже на грёбаного флориста, с делом которого я пытаюсь унять то, что меня по-настоящему тревожит! Мне нужно. нужно.

— Иди сюда, — услышала я голос Люка, — Киро, иди ко мне.

А затем — я понять-то не успела, как, почему и зачем ему это, — вдруг очутилась в объятиях своего босса. Сильных, надёжных, без всякого подтекста. Он просто обнимал меня, и я невольно обняла его в ответ, уткнулась лбом в крепкое плечо. Прохлада, лёгкий запах табака и сандала, медленное, едва ощутимое биение сердца, — в этом весь Люк. А ещё бесконечное участие, искреннее беспокойство и забота. То, чего я прежде и не знала толком.

— Я такая жалкая, — прошептала почти беззвучно, зная, что он услышит. — Не могу найти ни похитителя детей, ни цветочного маньяка. Ребёнка усыновить и то не могу. Слабая, бесполезная…

— Киро, это не так, — возразил Люк. — Ты нуждаешься в помощи. И в поддержке. Слабость тут ни при чём.

Он мягко отстранил меня, зачем-то поправил мне волосы; погладил по щеке и коснулся большим пальцем нижней губы. Всего на мгновение, но этой нехитрой мимолетной ласки хватило, чтобы вдруг ощутить, как меня понемногу отпускает.

Мне и правда нужна помощь. И так уж вышло, что кроме Люциана просить её не у кого.

— Мне нужен юрист. Хороший. Неважно, сколько он запросит, проблема не в деньгах, а.

Я осеклась на полуслове, раздумывая, стоит ли говорить о Рэне, о том, что он тоже полувампир.

И тоже Асторн. Я не слепая, сходство заметила.

Асторны все поголовно — чванливые мудаки с манией чистокровности и непомерным самомнением. Но лучше ребёнку жить в их крепости, чем с мерзавцем вроде моего отца. Может, они даже разрешат видеться с Рэном. Придётся быть посговорчивее с этими старомодными засранцами в жабо, но ради своего сына я сговорюсь хоть с вампирами, хоть с сидхе, хоть с самим Светом Разящим.

— Рэн, он как вы, сэр, — меня невесть с чего перемкнуло на официальный тон. — Полувампир. И я честно не знаю, что с этим делать.

— Прости, что?

— У него пониженная температура тела, даже по сравнению с сидхе, — всё же решилась пояснить я. — Паршивые анализы крови при отличном самочувствии. Замедленное сердцебиение. Клыки выросли прежде резцов. Трудно отрицать очевидное — кто-то из моих сородичей поразвлёкся с вампиром. Скорее всего, с кем-то из уже ваших сородичей: с каждым днём Рэн всё больше похож на. вас.