– Когда-то, – сказала Марджи, – клевер всегда входил в число самых красивых газонных трав. Знаешь, все так считали. И когда покупали мешок семян для газона, там обязательно были зернышки клевера. Газона без клевера себе просто не представляли! Только благодаря ему газон оставался зеленым даже в засушливую погоду. К тому же клевер абсорбирует из воздуха азот и насыщает им почву, а значит, удобряет газон. Чего еще желать? А потом, в тысяча девятсот пятидесятом году, многонациональные химические компании изобрели гербициды для борьбы с сорняками, пробивавшимися на газонах. Беда была в том, что эти гербициды заодно уничтожали и всеми любимый клевер. И сразу же эта гадость перестала продаваться. Тогда компании взяли быка за рога и инвестировали миллионы долларов в средства массовой информации, чтобы добиться признания клевера сорняком.

– Ты шутишь?

– Усилиями рекламы эта информация дошла до публики, и люди стали смотреть на клевер иными глазами, а потом начали от него избавляться. А многонациональные компании убили сразу двух зайцев: во-первых, теперь они могли продавать свои мерзопакостные гербициды, а во-вторых, люди стали покупать у них еще и удобрения для подкормки лишенной азота почвы…

Джонатан раздосадованно покачал головой.

А Марджи улыбалась, и в ее глазах светилась хитринка.

– А ведь клевер красивый, – сказала она. – И по весне цветет маленькими белыми цветами.

И продолжала, доверительно понизив голос:

– В жизни всегда так: мы далеки от того, чтобы усомниться, а не бывает ли то, что мы считаем проблемой, на самом деле ее решением?

Они неспешно спускались мимо розовых кустов и шпалер из клематисов с волшебным ароматом. Внизу на фоне светящейся голубизны океана резко выделялись кривые стволы столетних сосен. Не было ни ветерка, и казалось, растения пользуются этим, чтобы высвободить все свои ароматы, словно знают, что ветер их не отнимет.

– Ведь мы с тобой говорили вчера, – продолжила Марджи, – что борьба бесполезна и все на свете друг с другом связано.

– Э… Позволь-позволь, мы же говорили о людях, а не о растениях!

– Растения тоже живые существа.

– Да, но… есть же какие-то границы. Ты же не собираешься заставить меня поверить, что я как-то связан с клевером на своем газоне!

Марджи безмятежно улыбнулась:

– Как знать… Ты, может быть, слышал разговоры о том, что произошло в конце тысяча девятьсот восьмидесятого года с антилопами куду в Южной Африке?

– Откровенно говоря, нет! – со смехом ответил Джонатан.

– Это случилось в саванне Трансвааля. Я там была лет тридцать тому назад…

Марджи помолчала, а потом медленно, словно слова постепенно всплывали в памяти, начала рассказывать:

– Я и теперь еще помню красное рассветное солнце над бескрайней равниной и жаркий ветер, приносящий запахи диких зверей. На равнине располагалось несколько заповедников, где обитали куду, крупные антилопы с длинными витыми рогами. Питались они листьями акаций. И деревья спокойно позволяли им себя объедать…

Джонатан рассмеялся:

– У них не было выбора!

Марджи загадочно улыбнулась:

– И тут антилопы в заповедниках вдруг начали гибнуть одна за другой, и никто не мог понять почему. Хищники на них не нападали, на них не наблюдалось никаких ран или увечий. Нам, отряду биологов, понадобилось два года, чтобы понять, в чем дело. И то, что мы обнаружили, сильно повлияло на мое восприятие мира…

Джонатан нахмурил брови.

– До той поры акации никак не реагировали на то, что с них ощипывают листву, поскольку они знали, что антилопы съедят какое-то количество, а потом уйдут. Но в то лето поголовье антилоп в заповедниках сильно возросло, и они начали поедать гораздо больше листвы, чем обычно. Акации отреагировали, увеличив количество танина в листьях, чтобы они стали горчить и тем самым отпугнули антилоп.

Джонатан уставился на нее с сомнением.

Марджи как ни в чем не бывало продолжала:

– Но голодные антилопы все равно поедали листья, и деревья оказались под угрозой.

Она многозначительно помолчала и снова заговорила:

– Тогда деревья вместе с соком начали выделять яд. И их листья, обычно вполне съедобные, превратились в смертельную отраву.

Джонатан глядел на тетку и бледнел на глазах.

– Но самое удивительное не в этом, – сказала Марджи. – Акации сумели передать информацию от дерева к дереву. Они предупреждали сородичей, что им грозит опасность, если они, как раньше, позволят ободрать с себя листву.

Джонатан несколько секунд молчал, потом ответил:

– Ну и что это доказывает? Может, каждая акация в отдельности одинаково отреагировала на опасность, столкнувшись с одной и той же проблемой.

Марджи медленно покачала головой и прикрыла глаза.

– В этой местности все акации стали ядовитыми, включая те, что росли вне пределов заповедника и с антилопами не контактировали. У них не было причин так реагировать, разве что… они получили информацию.

– А известно, как они ее получили?

– Есть несколько путей, но ничего определенного пока сказать нельзя. Известно, что они могут обмениваться химической информацией через корни, то есть под землей, но уже доказано, что этим дело не ограничивается.

– Расскажи.

– Растение умеет распознавать соседей, растущих рядом с ним. Когда дело идет о сородичах, то есть о растениях того же вида, им обеспечивают жизненное пространство, замедляя развитие собственных корней. Если же, наоборот, рядом поселились чужаки, корни начинают вовсю расти, чтобы занять территорию. Тогда провели вот какой эксперимент: пустой, непрозрачный, герметически запечатанный ящик поставили на землю, засеянную стручковым перцем, и стали замерять, как развиваются его корни. Потом в ящик поместили укроп. Известно, что укроп не ладит со стручковым перцем (он распространяет в земле и в воздухе сигналы, препятствующие развитию перечных корней). И вот укроп закрыли в герметичный пустой ящик и поставили на перечный участок. На уровне химических соединений растения общаться не могли. И тем не менее перец начал активно наращивать развитие своих корней точно так же, как любое растение, обнаружившее чужака на своей территории. Значит, перцу удалось узнать, что рядом находится укроп, но как? Загадка.

– Действительно странно.

Джонатан скользил взглядом по пахучей жимолости, по розам и клематисам, по кустарникам и застывшим в неподвижности величавым соснам. Теперь он их видел совсем по-другому.

– Тебе это кажется странным, потому что ты никогда об этом не слышал, но никто ведь не удивляется тому, что каждый день происходит вокруг нас…

Джонатан снова нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?