Хаммер, подтверждая мои слова, молча кивнул.

– В таком случае я хотел задать вопрос, – вмешался в разговор деятель мэрии. – Есть ли у вас ещё подобный товар? Мы могли бы купить его на прежних условиях.

– Возможно, – пожал плечами Павлов, снова доставая сигарету. Он курил, практически не переставая, все четыре часа. – Мы свяжемся с хозяином мастерской и договоримся о встрече.

– Хорошо, – согласился, вставая, двойник Жана Маре. – Только учтите – наше предложение действует всего четыре дня. Если надумаете – дайте нам знать не позднее чем послезавтра. – Он посмотрел на старика, жадно потягивающего минералку: – С вашего разрешения мы пойдём.

Ежу было понятно, что ювелир в этом деле не более чем пешка, но папик терпеливо дождался, пока старый хрен не приговорит остатки воды, не поставит стакан на стол и, разведя руки в стороны, не произнесёт:

– Как скажете, господа, как скажете!.. Я своё дело выполнил.

– Это точно, – устало ухнул «бюрократ», следуя за своим спутником и охранниками к выходу. – Если что, вы знаете мой номер телефона. Всего доброго. – И он, с трудом протиснувшись через настежь распахнутую дверь, скрылся в коридоре. Какое-то время из-за прикрытой двери ещё раздавалось его сопение и шаги, а затем все стихло.

Ювелир тяжело обрушился на привычное место за столом, опустил подбородок на ладони и молча уставился в окно.

Я открыл сумку, отсчитал положенные по договору восемь процентов комиссионных и положил их перед стариком.

– Ваши деньги, возьмите. – Молния скрипнула, и сумка снова повисла на моем плече. – Спасибо за помощь.

– Вам спасибо, – вяло улыбнулся ювелир. – Давно у меня не было такой напряжённой и интересной работы. Да и прибыли такой – тоже! – Он тихо засмеялся, но через секунду снова стал серьёзным. – Надеюсь, вы ещё позвоните?

– Поживём – увидим. – Хаммер поднялся со стула и расправил плечи. – Пойду поймаю такси.

Вернулся он очень быстро, мы попрощались со стариком и вышли…

Брошь в виде розы с вкраплением мелких полудрагоценных камней Натан Львович узнал сразу. Но, даже обнаружив на обратной стороне изделия хорошо ему известное клеймо мастера Морозова, сомневался. Возможно ли такое чудо?!

Но потом, когда в его руках оказался браслет со стилизованным изображением кобры, сделанный ювелиром лично и отправленный за линию блокады вместе с остальными драгоценностями, он окончательно убедился в том, что каким-то немыслимым образом вся блокадная коллекция оказалась в руках двух мальчишек, даже не представляющих себе её истинную ценность!..

Хотя и они оказались не так глупы – принесли лишь самое простое, оставив у себя главные козыри в виде бриллиантового колье общим весом в двадцать пять карат и многих других ювелирных изделий восемнадцатого, девятнадцатого и начала двадцатого века.

Вторым, куда менее приятным, сюрпризом стало для ювелира прибытие на сделку вместе с хорошим знакомым из мэрии того шантажиста, что отобрал у него деньги и убил, как он сам сказал, Алину. Видимо, Пахом ведёт дружбу с уголовниками и в целях безопасности попросил «подполковника» сопровождать его…

Знал бы этот бандюга, что золото, которого он домогался, находится у него под носом! Похоже, и остальная часть сокровищ здесь, в Питере, где-то совсем рядом! И только двое точно знают – в каком именно месте…

Выведать у них тайну и снова овладеть целым состоянием – вот что следует сделать ему, их единственному оставшемуся в живых владельцу! И он добьётся своего, чего бы это ни стоило…

Старик залпом допил остатки минеральной воды, приложившись губами прямо к узкому горлышку пластмассовой бутылки, а потом, бросив её в корзину для мусора, потянулся за телефонной трубкой.

Он уже сообразил, кто сможет ему помочь восстановить утраченное полвека назад статус-кво.

Напротив входа в «Агат», на другой стороне Каменноостровского проспекта, расположилась зелёная «пятёрка». В ней сидели двое плотного сложения парней в джинсовых костюмах.

У одного из них под синей хлопковой тканью, рядом с сердцем, находился втиснутый в портативную спецкобуру пистолет «беретта». В руке другого была рация.

Они не спускали глаз с ювелирной мастерской.

Как только из неё вышла парочка молодых фраеров в модном и дорогом прикиде и села в «жигуленок» первой модели, зелёная «пятёрка» пристроилась за ними.

Один из ребят тут же стал что-то оживлённо наговаривать по рации. Второй то и дело поправлял давящую на ребра кобуру.

В глазах обоих преследователей светился азарт, и они были полны решимости довести своё дело до логического конца. В противном случае босс никогда бы им не простил допущенной оплошности. Парням очень хотелось угодить ему, поэтому они были готовы на все.

Мы уже почти доехали до Большой Монетной, когда таксист, в очередной раз взглянув в зеркало заднего вида, сказал:

– По-моему, парни, за вами хвост.

– Что?! Вот падлы, обуть нас хотят! То-то, я думаю, все идёт слишком гладко… – Сергей мельком бросил взгляд на словно привязанную сзади такси зеленую «пятёрку», а потом громко скомандовал, тронув водилу за руку: – Гони, братан, как можно быстрее. Уйдём – плачу пятьсот баксов.

– Мамочки мои! – воскликнул таксист. – Да я за такие деньги Родину продам! – И, взревев мотором, «копейка» стремительно ушла в отрыв.

Когда преследователи опомнились, нас уже разделяло не менее сорока метров. А я так и не понял, серьёзно говорил водила насчёт Родины или он просто пошутил.

Погоня, надо сказать, получилась что надо! На какой-то момент я даже забыл об угрожающей нам опасности. Меня так увлёк сам процесс, что адреналин вбрасывался в кровь лошадиными дозами.

Хаммер постоянно давал команды водителю: «Сверни направо», «Давай во двор, там можно проехать» и тому подобное.

«Жигуленок» дрожал всем своим железным телом, двигатель захлёбывался, рулевые тяги скрипели и готовы были развалиться, бросив машину на ближайшую стенку, но значительно оторваться от следующей почти по пятам «пятёрки» нам никак не удавалось.

Когда мы в очередной раз с начала гонки свернули в сквозной двор, раздался выстрел, заднее стекло такси превратилось в зияющую дыру, и тысячи осколков разлетелись по всему салону.

Мне поцарапало щеку, из неё сразу же побежала кровь, как-то на удивление сильно для такого пустякового пореза.

– Ты ранен?! – крикнул Серёга, и в его глазах сверкнул неподдельный страх. – Суки, я их своими руками задушу…

– Так, пустяки, – ещё не окончательно разобравшись в ощущениях, я, как герой из фильмов про войну, – стойко покачал головой. – Такие раны заживают ещё до свадьбы.