холмы и низины, чаще всего видят лишь прямую линию от начальной точки до конечной. Мы перестаем замечать все перекрестки, развилки и возможности сбиться с пути. Вину за то, что заблудились и не пришли к цели, мы снимаем с себя, ибо отправились в путь с добрыми намерениями…

На Калибане даже была поговорка о добрых намерениях: «Нельзя управлять выпущенной стрелой».

Когда Лев призывал народ Калибана к войне с Великими Зверями, это казалось самым славным делом, какое только можно представить. Орден, сама жизнь человека на Калибане — все крутилось вокруг этого извечного противостояния. И, избавившись от нашествий этих тварей, мы обрели бы еще большую славу.

Только вот никто из нас не задумывался о том, что будет после того, как Зверей не станет. Ну, возможно, знал Лев, но он никогда не делился своими размышлениями. Мы полагали, что, избавившись от страшных чудовищ, заживем в мире с соседями.

Мы ошибались.

Как только был объявлен крестовый поход, появились несогласные. Орден был не единственной заметной силой на Калибане, хотя он значительно вырос и стал самой большой и влиятельной из прочих. Кое-кто предполагал, что Лев планировал использовать неразбериху, чтобы взять под контроль их замки и объявить их земли собственностью Ордена с ним во главе. Положа руку на сердце, я не могу поклясться, что они ошибались. Впрочем, мне и в голову не приходило выступить против брата.

Большинство наших противников изменили мнение благодаря дипломатии, а иногда и откровенному подкупу. Я тоже многому научился, пока Лев оттачивал стратегическое мастерство.

Некоторые держались дольше других, но затем все равно уступали. Однако некоторые ни за что не хотели вступать с нами в союз. Самыми ярыми противниками Ордена были рыцари Люпуса: они утверждали, что Лев требует верности, а не союза, и клялись, что никогда не отдадут ее владыке Ордена.

Потому мы их и раздавили.

Я мог бы попотчевать вас рассказами о той войне, но это не то время, которое я вспоминаю с радостью или торжеством. Многие рыцари Ордена отдали свои жизни, сражаясь с такими же калибанцами. А ведь раньше Орден стоял в стороне от междоусобиц. Было ли это необходимо? Может быть. Хотели ли мы этого? Не думаю. Подобно Великому Зверю, мы загнали лорда Сартану в угол и заставили сражаться. Теперь, когда я взглянул на действия Льва с другой стороны, мне кажется, что на месте Сартаны я поступил бы так же.

Но если Сартана и был прав, не подчиняясь Льву, он ошибался в остальном. Как сказали бы пришедшие с Империумом поселенцы, рыцари Люпуса подверглись порче. Теперь я гораздо больше знаю о том, что сделали эти рыцари, чтобы выжить на Калибане, и что за договор с неистовым духом Калибана они заключили. Они лучше нас понимали природу мира и роль Великих Зверей в нем.

Но и в этом понимании они ошибались, полагая, что могут контролировать этот дух, — как многие другие до и после них. Не мне их осуждать: я и сам был так же слеп в этом отношении.

Когда мы столкнулись с ними в их крепости, то обнаружили, что все это время они отлавливали Великих Зверей и превращали их в боевых животных. Как я теперь понимаю, это была превосходная стратегия — обратить врага в союзника или, по крайней мере, в слугу. Однако рыцари Люпуса не учли, что Великие Звери, как и само сердце Калибана, уже были порчеными, и эта порча перекинулась на всех, кто контактировал с ними достаточно долго. В то время все было не так очевидно, но уже то, что они отлавливали и содержали Великих Зверей, казалось достаточным поводом уничтожить рыцарей Люпуса всех до единого. Конечно, это отлично послужило и Льву, предоставив ему благородную причину устранить всякое сопротивление. Тогда я не мог признаться себе в том, что понял позже, но именно в этой битве проявились первые признаки чрезмерного властолюбия Льва.

Мне больно думать об этом. Когда я вспоминаю, как обосновывал попытку добиться независимости Калибана, то вспоминаю и о былых днях, когда мы спорили об уничтожении Великих Зверей. Хотя правда была для меня весьма гибким инструментом в последние годы возрождения Калибана, я бы сказал, что никогда не лгал. По крайней мере, я никогда не лгал от начала до конца.

Но эта история не о Льве, — она о том, как мы идем по дороге и сворачиваем в ту или иную сторону, но до самого конца не знаем, достигнем ли цели, к которой отправились. Безусловно, когда мы уничтожили рыцарей Люпуса, нам и в голову не приходило, что этим мы посеяли семена собственного конца.

Драматично? Думаю, нет. И причины, и следствия происшедшего всегда можно отследить и сказать, что если бы не то или иное событие, все было бы гораздо лучше. Но я заявляю со всей ответственностью, что война против рыцарей Люпуса стала поворотным пунктом в истории Калибана, в истории Ордена и Темных Ангелов. Если бы мы заключили с ними мир, если бы они подчинились или даже если бы я не вошел в их крепость, то, возможно, я пошел совсем по иному пути.

Самонадеянно ли брать на себя вину за гибель целой цивилизации? Хм, и да, и нет. Ибо в доме лорда Сартаны я наткнулся на его библиотеку. Как я уже говорил, знания эпох Темной Эры и Старой Ночи были скудны и рассеяны, и не было никакого злого умысла в моем стремлении исследовать ту сокровищницу знаний. С первого взгляда на ее тома я понял, что все это должно быть сохранено в тайне. И в то же время во мне проснулось желание понять.

Надо было сжечь библиотеку и все тлетворные труды в ней, но я не отдал приказ. Может быть, сами книги почувствовали надвигающуюся гибель и потянулись к моему сознанию. И сейчас, после всего пережитого, я могу сказать, что первый опыт «общения» с ними был не самым странным.

Я сделал то, чего не следовало делать, как следствие — сейчас я здесь, мой мир уничтожен, мои клятвы нарушены, а наследие мое — лишь боль и предательство.

Я забрал книги.

Тогда это решение казалось вполне разумным. Какое значение имело, что я сохраню несколько страниц старых знаний?