– Мадам?

Она внимательно посмотрела, щурясь на круг оранжевого света. «Уличный фонарь», – подумала она.

– Мадам, с вами все в порядке?

Она услышала, как работает мотор такси, и какой-то усатый мужчина с добрым лицом, в шапочке с козырьком озабоченно взирал на нее с водительского сиденья.

И внезапно Сэм поняла, что лежит на полу, ощутила его вибрацию, почувствовала запах резинового коврика, цепко держась за ручку дверцы.

– Я… – Ее голова кружилась в полном смятении, и на мгновение она подумала, что вот-вот потеряет сознание. И крепко-накрепко зажмурила глаза, потом открыла их снова. – Извините, – выдавила она. – Я… была… я…

Он обошел вокруг, открыл дверцу, а потом помог ей подняться на ноги и выбраться из такси.

– Я было подумал, что вам снится страшный сон.

– Извините, – повторила она, чувствуя себя все более глупо по мере того, как к ней возвращалось сознание. – Я заснула… Мне приснился… сон. Сколько я вам должна?

– Три семьдесят пять, – ответил он. – Вы не хотите, чтобы я довел вас до двери?

«Три семьдесят пять, – подумала она рассеянно. – В точности так, как в этом сне».

– Нет-нет, все отлично. Со мной все в порядке, благодарю вас. – Она вручила ему пятифунтовую бумажку. – Пускай будет четыре пятьдесят… – Она поколебалась. – Не беспокойтесь. Оставьте себе сдачу, пожалуйста.

Она повернулась и поспешила вверх по ступенькам крыльца, потом услышала щелчок, значит, она пересекла луч фотоэлемента, и тут же бесшумно и послушно включился свет. Сэм набрала код замка и обернулась. Сквозь темноту вглядывалась в лицо водителя: он сбросил показания счетчика, выключил внутренний свет и поехал.

Она стояла, дожидаясь, пока он отъедет. Ее до сих пор колотила дрожь, и страх сковывал сознание.

Тень женщины упала на могильную плиту, заслонила тусклый отблеск света из отдаленного окна церкви. Ветер сотрясал деревья, гремел сучьями, словно костями, донося отзвук церковных гимнов, исполняемых хором. Женщина тяжело дышала.

Высокая, ширококостная, лет семидесяти с небольшим, она не привыкла бегать, и ей понадобилось некоторое время, чтобы перевести дыхание и подождать, пока успокоится боль в груди. Наконец волнение, бурлившее в ней, как в паровом котле, улеглось, и она смогла заговорить.

На могильной плите была выбита надпись:

«БИЛЛИ ВУЛЬФ. 1938–1964»

Колеблющаяся тень женщины на мгновение то заслоняла надпись, то снова открывала ее.

Женщина, по обыкновению, опустилась на колени, плотно закрыла глаза и пробормотала быструю вереницу невнятных молитв. Она раскачивалась взад-вперед, бормоча все быстрее и быстрее, пока ее слова не превратились в сплошное заупокойное причитание и крупные слезы не полились из глаз, ослепляя. Потом она замолчала, плотно сожмурив веки, но уже больше не было сил сдерживать волнение. Она открыла глаза и поднялась.

– Я принесла тебе подарочек, Билли, – промолвила она с гортанным среднеевропейским акцентом. – Да, ты будешь очень доволен мной. Уж так доволен! Я знаю, что ты будешь доволен. Посмотри-ка, Билли!

Она достала носовой платок из своей старой, потрепанной сумочки и протянула его к могильному камню.

– Это ее, Билли! Он подойдет, не так ли? – Она просияла. – Я знаю, что ты останешься доволен. Так долго пришлось искать ее. Ее ведь удочерили дядя с тетей. Они поменяли ее имя и увезли далеко-далеко отсюда. Но мы отыскали ее. Эту маленькую сучку. Теперь все в порядке, Билли. – Она еще раз приподняла носовой платок, улыбнулась ему, а потом сложила его и аккуратно убрала в свою сумочку. – Мы получили все, Билли. И теперь получим и ее тоже.

– Эй, посмотрите! «Феррари», ух ты! Давай быстрее, догони его, мамочка! У-у-у!

Красный спортивный автомобиль скрылся из глаз.

– Мамочка, почему ты едешь так медленно?

– 80 миль, тигренок.

– Ну, не очень-то быстро.

– На 10 миль больше допустимой скорости.

– Выходит, вон тот мужчина нарушает закон?

– Конечно.

– И папочка нарушает закон. В прошлую субботу он ехал со скоростью 135 миль. Эй! А вот и папочка! Ух ты!

Сэм мельком взглянула на сына в зеркальце заднего обзора «лендровера», Ники прижался лицом к стеклу.

– Нет, не папочка, – сказал он. – Просто машина похожа. Кроме того, папочка ездит быстрее. А почему мы сворачиваем?

– Нам надо заехать за покупками.

– Да ну! А тебе нравится делать покупки, Хэлен?

Хэлен повернулась:

– Это зависит от того, что я покупаю, Ники.

– Да как же может нравиться делать покупки?

«А теперь, перед программой новостей, послушайте прогноз погоды на конец недели для Суссекса и Саутдаунса. Ожидается сухая и ветреная погода, возможен шторм… так что держитесь за свои шляпы и парики. Но теперь вернемся обратно, в лето 67-го года. Ансамбль „Кинкс“. „Солнечный день“».

Она въехала на автомобильную стоянку. Песня всколыхнула в ней смутное приятное воспоминание. Все трое взяли по тележке на колесиках и друг за другом вошли в магазин. Ники своей тележкой проехался впритирку к выставленным для рекламы бутылкам безалкогольного пива, столкнулся с другой, и они так зацепились друг за друга, что обе пришлось бросить. Потом он повис на алюминиевом барьерчике, наступил на чью-то корзинку и вскарабкался на гору консервированных печеных бобов «Гейнц», которая рассыпалась под ним.

Сэм отъезжала от магазина с чувством облегчения.

– Мы гамбургеры купили?

– Да.

– А сосиски?

– Да.

– Клево!

Она так резко затормозила, что колеса взвизгнули. «Лендровер» дернулся и остановился, Хэлен швырнуло вперед, и пристяжной ремень больно врезался в ее тело.

– Извините, – сказала Сэм, пристально глядя вверх, на красный свет. Она повернулась к Ники, он был плотно пристегнут на заднем сиденье. – Все в порядке, тигренок?

Ники кивнул, поглощенный изучением автомобилей, проезжающих через перекресток.

– «Форд», «форд», «датсун», «форд», «ровер», «тойота», «форд», «ситроен», «порше»! А папа должен быть там, мамочка?

– Он придет сегодня вечером. Он уехал на охоту.

– И я хочу поехать на охоту. Он обещал взять меня поохотиться.

– Может быть, он возьмет тебя завтра.

Охота… Сэм не желала, чтобы Ричард потворствовал Ники. Ей хотелось, чтобы Ники вырос в сельской местности, и она старалась заводить в Лондоне друзей, у которых есть дома за городом, всячески стремилась подружиться с местными сельскими жителями. Единственная вещь, которая не нравилась ей в сельской жизни, – это охота. Сэм заставляла себя примириться с нею, но безуспешно: беспокойство не покидало ее. Она повернулась и посмотрела на дорожные знаки. ЛЬЮЭС. БРАЙТОН. ИСТБОРН. ТЭНБРИДЖ. УЭЛЛС. Красный свет сменился на зеленый, она толкнула рукоятку переключения передач и отпустила сцепление.