Мараси покраснела:

– Последнее. Прошу вас, мне в самом деле хотелось бы сменить тему.

– Ты само очарование, Вакс. – Уэйн откусил еще кусок от батона. – Видишь? Довел леди почти до слез.

– Я не… – начала Мараси.

– Не обращайте на него внимания, – перебил Ваксиллиум. – Доверьтесь мне. Он как сыпь. Чем больше чешешь, тем сильнее раздражение.

– Ой, – притворно возмутился Уэйн, но тут же ухмыльнулся.

– Вас ничего не беспокоит? – мягко поинтересовалась у него Мараси. – Вы в униформе слуги. Если увидят, что вы сидите за столом и едите…

– О, это верно подмечено. – Уэйн качнулся на стуле.

Сидевший у него за спиной ушел, и, поскольку лорда Хармса тоже не было, Уэйну как раз хватало места, чтобы… Когда стул вернулся в нормальное положение, Уэйн снова был в пыльнике, просторной рубахе на пуговицах и плотных брюках, какие носили в Дикоземье. Он крутанул свою шляпу на пальце. Серьги исчезли.

Мараси вздрогнула.

– Скоростной пузырь, – потрясенно прошептала она. – Я думала, что сумею разглядеть хоть что-нибудь снаружи!

– Вы бы смогли, если бы пригляделись повнимательней, – сказал Ваксиллиум. – Размытая граница. Если посмотрите на соседний столик, то увидите, что из-под него выглядывает рукав одеяния слуги, которое Вакс туда бросил. Его шляпа складывается – поля жесткие, зато тулью можно сжать в ладони. Но вот где он прятал пыльник, я пока не понял.

– Под вашим столом. – Уэйн выглядел весьма довольным собой.

– Ну разумеется, – усмехнулся Ваксиллиум. – Он должен был заранее знать, какой столик будет нашим, чтобы его приписали к нам в качестве официанта.

«Мне и впрямь стоило бы проверить под столом, прежде чем мы за него сели», – прибавил он мысленно.

Выглядело бы это со стороны паранойей? Ваксиллиум не чувствовал себя параноиком: он не мучился бессонницей из боязни быть застреленным, не думал, что кто-то задумал его уничтожить. Он просто предпочитал соблюдать осторожность.

Мараси все еще в некоторой растерянности смотрела на Уэйна.

– Мы не такие, как вы ожидали, – мягко сказал Ваксиллиум. – В донесениях из Дикоземья писали другое?

– Да, – призналась Мараси, – в этих рассказах обычно отсутствовали личностные аспекты.

– Про нас есть истории? – удивился Уэйн.

– Да. И много.

– Проклятье. – Законник выглядел удивленным. – А нам за них положены авторские отчисления или что-то в этом духе? Если да, я хочу долю Вакса применительно к тем случаям, когда я делал то, что приписали ему. К тому же он и так богатый и все такое.

– Это отчеты в новостном стиле. Их героям авторские отчисления не платят.

– Грязный обман. – Уэйн помедлил. – Интересно, слышали ли другие прекрасные дамы в этом заведении о моих вопиюще героических и мужественных деяниях…

– Леди Мараси учится в университете, – сообщил Ваксиллиум. – Полагаю, она прочитала отчеты, которые собраны там. Большей части публики они незнакомы.

– Это правда, – подтвердила Мараси.

– Ох. – На лице Уэйна нарисовалось разочарование. – Что ж, может быть, леди Мараси сама пожелает послушать о моих вопию…

– Уэйн?

– Да?

– Хватит.

– Точно.

Ваксиллиум повернулся к Мараси, которая по-прежнему выглядела сбитой с толку:

– Я и впрямь должен за него извиниться.

– Он частенько так делает, – сказал Уэйн. – Извиняется. Думается мне, это один из его личных недостатков. Я пытаюсь помочь ему сделаться почти безупречным, но пока что моих усилий недостаточно.

– Все очень даже неплохо. – Мараси улыбнулась. – Я вот размышляю, надо ли мне записать что-нибудь для моих профессоров, чтобы они узнали, насколько… уникальной вышла встреча с вами обоими.

– Что именно вы изучаете в университете? – спросил Ваксиллиум.

Мараси поколебалась, потом залилась густым румянцем.

– Ну вот видите! – воскликнул Уэйн. – Вот это надлежащее изображение робости. У вас получается гораздо лучше! Браво.

– Просто дело в том, что… – Мараси смущенно опустила глаза. – Просто… Ох, ну ладно. Я изучаю юриспруденцию и уголовный бихевиоризм.

– Разве этого следует стыдиться?

Ваксиллиум с Уэйном обменялись растерянными взглядами.

– Видите ли, мне говорили, что это не очень-то женское дело, – пояснила Мараси. – Но помимо этого… ну, я сижу с вами… и… ну, понимаете… вы входите в число самых знаменитых законников в целом мире и вообще…

– Поверьте, – мягко заговорил Ваксиллиум, – мы знаем не так много, как вам могло бы показаться.

– Ага. Вот если бы вы изучали шутовство и идиотское поведение, – прибавил Уэйн, – то в этом деле мы эксперты.

– Это два дела, – возразил Ваксиллиум.

– Плевать. – Уэйн продолжил поедать хлеб. – Итак, где же остальные двое? Полагаю, вы не съели их на самом деле. Вакс ест людей только по выходным.

– Думаю, они скоро вернутся, Уэйн. Так что, если ты пришел с определенной целью, стоило бы начать. Если только это не обычная заурядная пытка.

– Я сообщил тебе, в чем дело, Вакс. Ты, случайно, не съел мою записку?

– Нет. В ней мало о чем говорилось.

– В ней сказано достаточно, Вакс. Ты велел мне проверить заложниц. Ты оказался прав.

– Они все алломантки, – догадался Ваксиллиум.

– Более того, они все родственницы.

– После Первоначала прошло всего лишь триста лет, Уэйн. Мы все родственники.

– Это значит, ты согласен нести за меня ответственность?

– Нет.

Уэйн хихикнул и вытащил из кармана пыльника сложенный лист бумаги.

– Дело не только в этом, Вакс. Погляди-ка. Каждая из похищенных женщин принадлежала к определенной родовой линии. Я внес в это дело ясность. По-настоящему, всерьез поработал. – Он помедлил. – Почему говорят «внес ясность», если эта штука не из тех, которые можно переносить?

– Зато из тех, ради которых все приходится проверять дважды.

Ваксиллиум забрал у него бумагу. Почерк был неуклюжий, но читабельный. Здесь оказались представлены основные наследственные линии, определяющие происхождение каждой из похищенных женщин.

Несколько моментов выделялись. Родословную каждой можно было проследить до самого лорда Рожденного Туманом. Из-за этого у большинства из них среди предков часто встречались алломанты. Все они находились в родстве – троюродные, четвероюродные и даже двоюродные сестры.

Ваксиллиум поднял глаза и заметил, что Мараси широко улыбается, глядя на него и Уэйна.