Получившаяся книга, без затей названная «Кэрри», уже содержала то, за что Кинга полюбили читатели, — холодящее душу сочетание ужаса и сентиментальности. На первых порах это типичная история Золушки — героиня восстала против тирании матери, вырвалась на школьный бал и оказалась там самой красивой, заслужив любовь прекрасного принца. Но неожиданно сказка превратилась в кошмар: двое злобных шутников вылили на Кэрри ведро свиной крови на глазах у смеющихся школьников и их родителей. Это разбудило дремлющую в девушке силу разрушения, которая библейской карой обрушилась сначала на собравшихся в школьном актовом зале насмешников, а потом и на весь город. Под треск огня и крики гибнущих людей Кэрри заходит в церковь и долго молится, а потом идет домой и убивает мать, сгубившую ее жизнь. И сама умирает от ран и шока на руках одноклассницы Сью — единственной, кто относился к ней по-человечески. От Чемберлена остались обгорелые развалины и надпись на одном из уцелевших домов: «Кэрри Уайт горит в аду ». Но всякий читающий мог понять простую мысль: вся жизнь героини сделалась адом из-за жестокости одних и равнодушия других. И нет ничего удивительного, что этот ад в конце концов вырвался наружу и обратился против окружающих.

Роман писался не слишком гладко. «Мне не нравился центральный персонаж, — вспоминал Кинг. — Кэрри Уайт казалась тупой и пассивной — готовая жертва. К тому же мне был непривычен чисто девичий кордебалет второстепенных персонажей. Я приземлился на Планете Женщин, и одна экскурсия в женскую душевую в школе не слишком помогала на ней ориентироваться. Для меня писательство всегда было делом интимным, сексуальным, как касание кожей кожи. При работе с «Кэрри» я был будто в резиновом гидрокостюме, который никак не удается стянуть». Трудности он преодолевал двумя способами. Первый — выпивать за работой три-четыре бутылки пива — закрепился надолго и принес в будущем немало проблем. Вторым стало трудолюбивое освоение романного пространства. Образ Кэрри так и остался не слишком убедительным — трудно поверить в ее мгновенное превращение из дурнушки в принцессу. Зато вокруг нее Кинг разместил множество проходных, но запоминающихся героев, черты которых срисовал со своих знакомых и родственников. Этот прием стал для него фирменным и спасал в будущем даже те романы, где главные герои выглядели бледными тенями (а таких было немало).

В «Кэрри» писатель применил и другой свой коронный прием — актуальность. Если в ранних произведениях действие происходило в неопределенном будущем или таком же неопределенном настоящем, то теперь оно четко маркируется хронологически. Обычно его время отстоит от времени издания романа на 2—3 года, чтобы читатели успели вволю испугаться: а что, если написанное осуществится на самом деле? Например, в «Противостоянии», изданном в 1978 году, вселенская катастрофа отнесена к году 1986-му. Для американской литературы, помешанной на хроникальности, такой метод далеко не нов. К тому же он позволяет автору не утруждаться реконструкцией далеких времен, описывая то, что он хорошо знает. В далекое (по американским меркам) прошлое отнесены лишь несколько рассказов Кинга, включая «Жребий Иерусалима», и к творческим удачам их причислить трудно. По той же причине писатель, в отличие, к примеру, от своего коллеги Роберта Маккамона, никогда не отправляет своих героев в дальние страны, о которых имеет весьма слабое представление. Почти всегда ему достаточно штата Мэн — уж там-то он знает все. Точнее сказать, все, что может нагнать на читателей страх.

Мэн был выбран еще и потому, что это классическая глубинка, край маленьких идиллических городков. Кажется, что там не может произойти ничего страшного, и как раз поэтому изображенные Кингом ужасы так шокируют и горожан, и читателей. С тех пор действие практически всех романов писателя происходит в таких вот маленьких городках, и 90 процентов из них находятся в Мэне. Актуальность здесь не только временная, но и географическая — вымышленные города причудливо перемешаны с реальными, через них проходят настоящие шоссе, а их жители свободно попадают в Нью-Йорк или Бостон. Чемберлен из «Кэрри» стал первым наброском будущей «Кингландии »; позже его сменили Касл-Рок и Дерри — два основных кандидата на роль кинговской Йокнапатофы. В этих городках за внешней идиллией кроются глубоко скрытые мрачные тайны, готовые в любой миг прорваться насилием. И крушащие их монстры — всего лишь воплощение Зла, скрытого в душах их жителей, своего рода расплата за грехи.

Завершенный роман Кинг отправил в нью-йоркское издательство «Даблдэй». Оно было основано за полвека до этого и выпускало главным образом детективы и фантастику в старомодной твердой обложке. Один из изданных им романов понравился Стивену, и осенью 1972 года он послал в «Даблдэй» «Длинный путь» с необычным адресом — «редактору «Параллельного зрения». Тот сотрудник был в отпуске, и рукопись передали другому редактору — 35-летнему Уильяму Томпсону. Роман не вписывался в формат издательства, о чем Томпсон честно написал автору. Однако заканчивалось письмо обнадеживающе: «Ждем от вас новых работ». Неясно, было ли это обычной вежливостью или искренним интересом к способному провинциалу, но Кинг получил стимул. Поэтому «Кэрри» была отослана им в «Даблдэй» вполне сознательно, а скорее всего, и задумана с расчетом на публикацию в этом издательстве. Расчет оказался верным — Томпсону было некуда деться от своего обещания, и он сумел пробить издание книги.

В марте 1973-го роман включили в план и выплатили автору аванс в $2500. Всего ему было обещано примерно семь тысяч, что позволяло заткнуть дыры в бюджете, но не более того. Правда, «Даблдэй», как многие издательства, не только сам издавал книги, но и перепродавал права на них другим фирмам. Томпсон сообщил Кингу, что его книга выставлена на аукцион и за нее можно дополнительно получить пять или даже десять тысяч. Стивен с женой уже поделили эти деньги: на новую машину, оплату счетов, лечение детей (у Наоми, как и у самого Стивена в детстве, было затяжное воспаление среднего уха). Остатка аванса хватило, чтобы перебраться из трейлера в четырехкомнатную квартиру в Бангоре — диву даешься, как дешева была тогда жизнь в сельской Америке! Там были горячая вода и телефон — на прежнем месте его отключили за неуплату, и приходилось бегать к соседям. Писательская карьера все еще казалась далекой мечтой, поэтому Кинг подписал со школой контракт на следующий год.

И тут случилось такое, что мы привыкли видеть только в голливудских фильмах. На состоявшемся 12 мая аукционе издательство «Нью Америкен лайбрэри » неожиданно приобрело права на «Кэрри » за 400 тысяч, из которых половина причиталась автору. НАЛ издавало большими тиражами дешевые покеты, и его боссам почему-то понравилась история о девочке, спалившей целый город. Возможно, они решили, что эту книгу охотно раскупят бунтующие подростки. А может, просто приняли ее за удачный ужастик — интерес к этому жанру как раз начал возрождаться после упадка шестидесятых. Вечером того же дня — это было воскресенье, и американцы отмечали День матери — Билл Томпсон по телефону сообщил Кингу радостную новость. «Как вы думаете, Стив, сколько они заплатили?» — осведомился он. «Неужели двадцать тысяч?» — с замиранием сердца спросил будущий миллионер. «Нет, немного больше», — и Билл назвал сумму. Табиты еще не было, и Стивен в некотором обалдении вышел прогуляться. Сначала он забрел в бар, а потом, придя в приятное состояние духа, решил купить жене в подарок что-нибудь экстравагантное. Все магазины были закрыты по случаю праздника, и только в аптеке «Вердьер» нашелся фен за $150. Без сомнения, сегодня фанаты бы уплатили за этот памятный агрегат не один десяток тысяч, но, увы, — верно прослужив семье лет шесть, фен оказался на помойке.