Она любила Нью-Йорк. Почему она до сих пор не понимала, до какой степени любит этот город с его шумом, бешеным уличным движением и переполненными улицами? Город, живущий собственной жизнью. Чтобы увидеть это, стоило только раскрыть глаза. Молодые женщины везли коляски с младенцами, мальчик вел на сворке целых шесть собак, которые выступали как на параде. Сверкающие черные лимузины везли дам на ленч или домой после утреннего посещения магазинов. Вдоль всей авеню пестрели цветы, у каждого здания стояли величавые швейцары в красивых ливреях. «Почему я до сих пор не замечала этого?» – думала Тайя, сворачивая на красивую тенистую улицу, где жили ее родители. Ответ был прост. В тех редких случаях, когда Тайя покидала свой квартал, она низко наклоняла голову, крепко сжимала сумочку и боялась, что ее забрызгает грязью, а то и переедет автобус, неожиданно выехавший на тротуар.

Но вчера она гуляла с Малахией. Они прошли пешком всю Мэдисон-авеню и остановились в кафе под открытым небом, чтобы выпить чего-нибудь холодного и поболтать. Он легко находил со всеми общий язык. С официантом, с женщиной, сидевшей за соседним столиком и державшей на коленях карликового пуделя, что едва ли было гигиенично.

Он болтал с продавцами универмага «Барни», с молодой женщиной, торговавшей шалями в одном из тех ужасных магазинчиков, которых Тайя обычно избегала. Беседовал с одним из гвардейцев, дежуривших у Метрополитен-музея, и даже с лоточницей, у которой покупал хот-доги. Она тоже съела хот-дог, причем прямо на улице. Поразительно!

Несколько часов она видела город глазами Малахии, восхищалась великолепием Нью-Йорка, энергией и чувством юмора его обитателей.

И собиралась продолжить экскурсию вместе с Малахией сегодня вечером.

Казалось, добравшись до родительского дома, она совершила путешествие во времени. По бокам парадной двери стояли горшки с цветами. Ухаживала за ними экономка Тилли. Тайя вспомнила, как однажды ей захотелось помочь сажать цветы. Тогда ей было десять лет. Но мать так боялась грязи, насекомых и аллергии, что Тайе не позволили заняться цветами.

Может быть, по дороге домой она купит герань. Только ради пробы.

Хотя у нее был ключ, Тайя решила позвонить.

Тилли, плотная женщина с седыми волосами, открыла почти тут же.

– Мисс Тайя? Боже, какой сюрприз! Значит, вы наконец вернулись из путешествия? Я так радовалась открыткам, которые вы присылали из самых удивительных мест!

– Да уж, мест было много, – подтвердила Тайя, входя в тихий прохладный вестибюль и непринужденно целуя Тилли в щеку, на что могли рассчитывать немногие. – До чего же хорошо дома!

– Самое лучшее в путешествии – это возвращение домой, верно? Вы чудесно выглядите, – сказала Тилли, с удивлением глядя на Тайю. – Похоже, путешествие пошло вам на пользу.

– Пару дней назад ты так не сказала бы. – Тайя положила сумочку на столик, посмотрела на себя в зеркало и поняла, что действительно хорошо выглядит. На щеках румянец, глаза сияют. – Мама дома?

– Она наверху, в своей гостиной. Поднимайтесь, а я тем временем принесу вам обеим что-нибудь прохладительное.

– Спасибо, Тилли.

Тайя направилась к лестнице. Она всегда любила этот дом, полный изящества и достоинства. В нем отражалась индивидуальность ее родителей – любовь отца к старинным вещам и талант матери в организации пространства. Без этого сочетания дом превратился бы в лавку старьевщика, филиал склада «Уайли Антикс». Мебель была стильной и в то же время красивой. Все стояло на своих местах, причем стояло годами. В этом постоянстве было что-то успокаивающее. Здесь господствовали холодные, неяркие цвета. В чудесных старинных вазах вместо цветов хранились друзы полированного цветного хрусталя. В безукоризненно чистых витринах красовались дамские перчатки и сумочки, украшенные жемчугом, булавки для шляп, запонки, карманные часы и табакерки. Температурой и влажностью управляла автоматическая система. В этих витринах всегда поддерживалась температура в восемь градусов Цельсия и влажность, составлявшая десять процентов.

Тайя остановилась у дверей гостиной и постучала.

– Входи, Тилли.

Как только Тайя открыла дверь, у нее испортилось настроение. В комнате пахло розмарином. Это означало, что мать не в духе. Хотя специальные оконные стекла отражали ультрафиолетовые лучи, шторы были опущены. Это также не предвещало ничего хорошего.

Элма Марш вытянулась на кушетке с высоким изголовьем;

верхняя часть ее лица была прикрыта компрессом.

– Тилли, кажется, у меня снова начинается мигрень. Мне нужно ответить на все эти письма, но разве это возможно? Пишут все кому не лень, а я обязана отвечать. Будь добра, принеси мне пиретрум. Может быть, он облегчит боль.

– Мама, это я, Тайя. Сейчас я принесу таблетки.

– Тайя? – Элма сняла с глаз компресс и отложила его в сторону. – Девочка моя! Подойди и поцелуй меня, дорогая. Это для меня лучшее лекарство.

Тайя послушно подошла и прикоснулась губами к щеке матери. Возможно, та и ощущала приближение приступа мигрени, но выглядела, как всегда, великолепно. Волосы того же оттенка, что и у дочери, были уложены пышными волнами и обрамляли точеные черты красивого лица, на котором не было ни одной морщинки. Стройную фигуру подчеркивали розовая блузка и узкие брюки.

– Ну вот, мне сразу полегчало, – выпрямившись, сказала Элма. – Тайя, как я рада, что ты вернулась! Пока ты отсутствовала, у меня не было ни минуты покоя. Я ужасно волновалась. Надеюсь, ты принимала витамины, не пила сырой воды и жила только в номерах для некурящих. Впрочем, один бог знает, кого они туда пускают. Спасибо и на том, если они проводят фумигацию после этих ужасных типов, оставляющих в воздухе канцерогены. Дорогая, раздвинь шторы. Я с трудом вижу тебя.

– А тебе это не повредит?

– Я не стану потакать своим слабостям, – героически ответила Элма. – На сегодня у меня намечена куча дел, но раз уж ты здесь, я займусь ими позже. Должно быть, ты измучена. Такие путешествия – слишком тяжелая нагрузка для твоего хрупкого организма. Тебе следует немедленно записаться на полное медицинское обследование.

– Я прекрасно себя чувствую. – Тайя пошла к окнам.

– При твоей ослабленной иммунной системе симптомы заболевания могут проявиться лишь через несколько дней. Тайя, запишись на прием хотя бы ради меня.

– Конечно. – Тайя раздвинула шторы и облегченно вздохнула, когда в комнату хлынул солнечный свет. – Можешь не беспокоиться. Я тщательно следила за собой.

– Даже если так, ты все равно не можешь… – Стоило Тайе обернуться, как мать осеклась. – Боже, ты вся горишь! Да у тебя жар! – Элма соскочила с кушетки и положила руку ей на лоб. – Да, температура явно повышена. Я так и знала! Знала, что за границей ты подцепишь какую-нибудь болезнь!

– Нет у меня никакой температуры. Я шла пешком, немного вспотела, вот и все.

– Ты шла пешком? По такой жаре? Сядь, сядь сейчас же! У тебя обезвоживание организма. Посчитай пульс.